– Черт! – вскричала Кэтрин. – Прямо напасть какая-то!
Она разрывалась теперь между надеждой и паническим страхом. Ей вовсе не хотелось принуждать Макса к браку, который более чем очевидно радости ему не доставлял никакой. Все дело в прокисшем молоке. Протухшая рыба. Истрепанные нервы. Конечно, что-то из этого. Тошнота понемногу отступила, и она снова вернулась к своему занятию. Вскоре вошла Делайла с маленьким серебряным подносом.
– Миледи, я решила принести вам еще немного хлеба и масло, – сказала она и подошла к столику, чтобы поставить поднос перед раскрытым дорожным бюро.
Кэтрин так хотелось выпить воды, что она потянулась за стаканом и неловко толкнула поднос. Делайла едва успела схватить падающий стакан. Кэтрин невольно дернулась назад и локтем сбила дорожное бюро леди Сэндс со столика на пол. С оглушительным стуком деревянный ящик упал на петли крышки, почти закрылся, но затем лег на бок, и все его содержимое разлетелось по ковру.
– Ой, миледи! – испуганно взвизгнула Делайла и, торопливо перевернув бюро, принялась запихивать на место вылетевшие чернильницы. – Простите меня!
Кэтрин уже стояла на коленках рядом с ней и собирала разлетевшиеся бумаги.
– Ты не виновата, Делайла, – успокоила она служанку. – Я такая неуклюжая и боюсь, что ...
Поломку они обе заметили одновременно. Тонкая, размером с лист писчей бумаги деревянная филенка лежала под валяющимися документами. Делайла растерянно подняла глаза.
– Мэм! Боже мой! Я ее разбила! Озадаченная Кэтрин подняла дощечку. Под ней лежала пачка бумаг, которые она прежде не видела. Делайла поставила открытое бюро, и Кэтрин вставила филенку, которая точнехонько легла в глубину ящика.
Делайла ахнула.
– Господи, вы только посмотрите, – изумленно прошептала она, – двойное дно!
Кэтрин попробовала вытащить филенку обратно, но та встала намертво и не подумала сдвигаться. Делайла взяла с подноса нож для масла, всунула его в паз и провела им вдоль всего края ящика, пока не попала в маленький лаз, не больше четверти дюйма. Замерев, она вопросительно подняла глаза на Кэтрин. Кэтрин кивком подбодрила ее.
– Давай, попробуй.
Делайла повернула нож, и филенка с треском выскочила из пазов.
– Как хитро придумано, мэм! – изумилась служанка. – И места достаточно, чтобы спрятать бумаги!
Кэтрин, прихватив тонкую пачку бумаг, лежащих под двойным дном, поднялась с колен и уселась обратно в кресло с озадаченным и хмурым видом. Первым делом она взяла сложенную в несколько раз, ломкую от времени театральную афишу с пожелтевшими краями. Она с любопытством развернула ее. « Только по пригласительным билетам! «Унижение ради победы, или Ночные недоразумения». Комедия. Сочинение мистера Оливера Голдсмита. В Императорском театре, Вашингтон-стрит, Бостон». Кэтрин отложила ее в сторону. Сентиментальная реликвия о девических годах леди Сэндс, проведенных в Америке. Остальные бумаги, похоже, были письмами. Кэтрин нетерпеливо стала перебирать их, и ее внимание сразу привлек небольшой, весь исписанный листок. Она поднесла его ближе к свету.
«Моя дражайшая милочка, – начиналась записка, написанная четким, но небрежным почерком. – Можно представить мое изумление, когда я, спустя столько лет узнал, что ты жива и здорова. Конечно, я знаю, что вопреки всему ты никогда не сможешь забыть о своих клятвах. Теперь ты, похоже, стала богаче, а я еще беднее. Верь, моя дорогая, ибо мы скоро увидимся – возможно, тогда, когда ты этого будешь меньше всего ожидать ... »
Если вы не имеете власти над своим настроением, общайтесь с теми, кто ближе всего вам по духу.
Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина
Выйдя из городского особняка Гарри, Макс с Люцифером проводили Сиска до Куин-сквер. Идти Максу было трудно и больно, но он терпел, понимая, насколько полезен свежий воздух для его выздоровления. В Вестминстере царила обычная суета делового дня, но они оба не обращали внимания ни на шумное уличное движение, ни на приглашения торговцев из лавок, мимо которых проходили. Шли они молча. Рассказ Женевьевы донельзя расстроил Макса. На душе у него было тягостно, стыдно и мерзко, и оттого добавилось отвратительное настроение. Сиск тащился по улице с усталым видом; лоб нахмурен, глаза прищурены – он переваривал услышанное, и работа мысли отнюдь не делала его привлекательнее.
Вдруг констебль замедлил шаги. Макс поднял глаза и увидел, что они уже подошли ко входу в полицейский суд. Макс резко остановился, мешая прохожим, которые с ворчанием протискивались мимо и спешили дальше по своим делам.
– Я пойду с тобой, – пробурчал он, тяжело опираясь на трость.
Сиск смерил его хмурым взглядом.
– Вам лучше всего отнести свои битые ребра домой и улечься до вечера в постель.
Макс ничего не ответил на его слова и стал молча подниматься по ступенькам. Люцифер не отставал.
– Скажите Эверсоулу, чтобы он собрал все заявления, – распорядился он, дождавшись, когда мимо прогрохочет тяжеленная подвода, запряженная четверкой битюгов. – Нам придется еще раз просмотреть материалы этого дела с самого начала.
Сиск, как всегда, недовольно хмыкнул, и тут до их ушей донесся громкий и звонкий мужской голос. Макс резко обернулся и увидел изысканно, с иголочки одетого джентльмена, который проталкивался сквозь толпу и отчаянно махал им рукой.
– Черт! Я места себе не нахожу! – прокричал Кембл. Оказавшись, наконец, рядом с ними, он буквально окаменел, выпучив глаза от изумления. – Господи, де Роуэн! Что с тобой стряслось?
Макс одарил его соответствующим взглядом, но его приятель, отнюдь не смутясь, принялся разглядывать ссадины на его лице.
– Неужели деревенская прелестница где-то припрятала ревнивого муженька? – Лицо его обрело вдруг иное выражение. – Ладно, не важно! Лучше придержи свою чертову псину, пока она не обмочила мне ботинки.
– Что тебе нужно, Кем? – буркнул Макс и щелкнул пальцами, усаживая мастифа у своих ног. Хотя и с ворчанием, но Люцифер беспрекословно подчинился.
– Умираю от любопытства, что тебе порассказала маленькая француженка.
Сиск бросил на Макса вопросительный взгляд, и тот едва заметно кивнул.
– Ладно, заходите вместе с нами, – проворчал констебль. – Мне ваш треп прямо под окнами моего начальства вовсе ни к чему.
Кем нахально подмигнул ему, и все четверо, поднявшись по короткой парадной лестнице, оказались в прохладных коридорах суда, насквозь пропахших едким запахом пепла и густого человеческого пота. Огонь в камине не разжигали уже давным-давно. За старой обшарпанной конторкой несли службу два констебля, которые в данный момент увлеченно беседовали.
