Джек понял, что она хотела сказать. Эбби заслуживала объяснений, и он взглянул на адвоката.
— Доктор Боксборо сказал, что доктор Мид винил себя в смерти Эбенезера Мэйсона. Это так?
— Да. Он выписывал Эбенезеру некое лекарство, связанное с его… — Адвокат смущенно замялся: —…проблемой.
Объяснение, что это была за проблема, было оставлено доктором Мидом в той же записке, но Эдвард сомневался, что такими подробностями стоит делиться со всеми.
— Доктор Мид пришел к выводу, что именно его лекарство стало причиной спазма сосудов и разрыва сердца. Кроме того, он считал себя виновным в том, что… Эбенезер сделал с вами, Эбби. И с другими женщинами.
Эбби смотрела прямо на него, не боясь больше возможного унижения. Она должна была знать.
— Что вы имеете в виду?
— Периодически доктор Мид прописывал Эбенезеру опиат, чтобы помочь справиться со стрессом, связанным с событиями на шахте. До недавнего времени он и понятия не имел, что Эбенезер использовал опиат для того, чтобы опаивать женщин… и насиловать их. — Адвокат упорно смотрел в пол. — Он подозревал что-то нехорошее, но когда удостоверился наверняка, не смог с этим жить.
Эбби тяжело опустилась на софу, разом вспомнив беседу с доктором Мидом. Так, значит, он знал, что Эбенезер использовал наркотик, чтобы надругаться над ней. Вот почему он назвал ее порядочной девушкой, попавшей в беду! Он знал, что в случившемся нет ее вины. Только его вина.
— Доктор Мид делал вскрытие старого хозяина, — подал голос Уинстон. — Он сказал мистеру Хиту, что его отец умер от сердечного приступа.
— Он и в письме это подтвердил, но вызвать этот приступ могли ингредиенты того лекарства, которое он прописывал Эбенезеру.
— Но он ведь мог ошибаться! — пробормотал Джек, понимая, какой невосполнимой потерей является смерть доктора Мида.
— Да, но он уже был в подавленном состоянии духа. Он винил себя и за лекарство, и за наркотики, из-за которых пострадали невинные женщины. — Эдвард взглянул на Эбби. — Я знаю, все это для вас ужасный шок, вы прошли через невыносимые испытания… но сейчас у меня к вам совершенно официальное дело, мисс Скоттсдейл. Вы в силах поговорить со мной?
Эбби подняла на него мрачный взгляд.
— Да.
— Возможно, это может подождать, Эбби? — вступился было за нее Джек.
— Нет, Джек. Хит говорил странные вещи, и мне хотелось бы получить им объяснение.
— Он упоминал завещание своего отца? — спросил адвокат.
— Да. Я думала, он болтает всякую чушь.
— То, что он говорил, могло показаться бредом, но могу все объяснить. Эбенезер оставил завещание, которое не менялось долгие годы. По этому завещанию все имущество Эбенезера наследует его жена, без указания конкретного имени.
— Хит об этом и говорил…
— Имя жены не указано, а он женился на вас в день своей смерти, поэтому все наследуете именно вы.
Эбби ахнула. Хит говорил правду…
— Неудивительно, что Хит сошел с ума…
— Вы хотите сказать, что Эбби наследует дом и шахту? — ошеломленно спросил Джек.
— Да, верно, — кивнул Эдвард. — Эбенезер был богатым человеком: много земли, ферма, скот, коттеджи арендаторов, счета в банке, несколько магазинов и жилых домов в городе и, разумеется, шахта в Берре.
Джек заморгал, не веря своим ушам.
— И Хит, выходит, знал об этом со дня смерти своего отца?
Джек начинал понимать подоплеку этой истории…
— Да, знал и был очень этим недоволен. Он надеялся получить все после безвременной смерти Мередит, и получил бы, не женись Эбенезер вновь.
Джек бросил короткий взгляд на Уинстона — тот явно думал о смерти Мередит и своих подозрениях. После увиденного на крыше вчера ночью было нетрудно заподозрить Хита и в первом убийстве.
— У Хита были какие-то намерения в отношении Эбби? — спросил Джек Эдварда.
— Намерения? — Эдварду не хотелось демонстрировать свою осведомленность в этом вопросе.
— Разумеется, он не говорил вам прямо о том, что собирается ее убить, однако во время первого своего визита к ней он был груб, а затем резко изменил свое отношение. Меня еще удивила эта перемена… но того, что он дойдет до убийства, я не предполагал.
Эбби подняла голову и посмотрела адвокату прямо в глаза.
— Так вот почему он неожиданно захотел на мне жениться? Таким образом он мог бы получить состояние отца законно.
— Совершенно верно, — осторожно сказал Эдвард.
— Но почему вы не известили Эбби о наследстве сразу после смерти Эбенезера? — с подозрением спросил Джек. — Разве не это вы должны были сделать?
Он подумал, что Эдвард и Хит могли состоять в сговоре.
— В моем распоряжении было двадцать восемь дней и куча бумажной работы. По истечении этого срока я обязан был информировать ее…
— И это давало Хиту время охмурить Эбби?!
Эдвард вспыхнул:
— Я надеялся, что за это время он все осознает и смирится с ситуацией. Разумеется, он переживал, тем более что я информировал его: отец оставил ему жалкое пособие в сто фунтов. Вы должны понимать, что ситуация была щекотливая.
— Конечно! — воскликнул Джек. — И к тому моменту, когда Хит понял, что не в силах контролировать ситуацию, Эбби была обречена.
Эдвард смущенно посмотрел на Эбби.
— Если я могу быть вам чем-то полезен, мисс Скоттсдейл, — обращайтесь. В самое ближайшее время мы подпишем основные бумаги и вы вступите в права наследства… — Он сделал паузу. — Мои поздравления. Теперь вы очень, очень богатая женщина.
Эбби задумчиво протянула:
— Теперь я женщина, у которой появилась масса возможностей…
Эта мысль потрясла ее. Сейчас ей не хотелось ничего — только забиться в свою комнату, словно в нору, и зализывать раны.
— Мой вам совет — продавайте шахту, — сказал Эдвард.
Эбби никак не могла осознать, что теперь является владелицей шахты, на которой работал и погиб ее отец.
— Что касается Мартиндейл-Холла — прекрасный дом, но слишком велик, — продолжал адвокат.
Эбби взглянула на беднягу Уинстона. Она представила, как продает дом и вся прислуга остается без места и привычного жилья. Как она может так поступить с ними после стольких лет верной службы?..
После того, как Эдвард Мартин ушел, Эбби сделалась тихой и задумчивой.
Джек не приставал к ней, понимая, что ей надо обдумать все случившееся. Он и сам едва мог поверить в происходящее, ведь совсем недавно Эбби была всего лишь бездомной нищенкой.
Эбби посмотрела на разбитый портрет Эбенезера, стоящий на полу возле камина. Ей хотелось разбить, разорвать его на мелкие кусочки и сжечь, но огня в камине не было.
— Ты не мог бы убрать этот портрет отсюда, Уинстон? — попросила она дворецкого, когда он принес поднос с завтраком. — Я не хочу его видеть.
— Да, мисс Скоттсдейл. — Уинстон поставил поднос на стол и понес портрет к дверям.
— И зови меня просто Эбби, Уинстон, — устало попросила девушка.
— Да, мисс… я хотел сказать, Эбби. — Дворецкий знал, ему понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть.
— И еще я хочу, чтобы ты отправлялся спать, Уинстон. На весь день. Разумеется, когда позавтракаешь. Ты был на ногах всю ночь.
— Но…
— Никаких «но», пожалуйста.
— Хорошо, мисс… Эбби.
— Просто Эбби.
Уинстон кивнул и вышел из комнаты.
— Завтракать я не хочу, пойду прилягу, — сказала Эбби Джеку.
— Ты должна постараться поесть, Эбби. Заболеешь.
— Я даже думать о еде не могу.
Джек не знал, как уговорить ее.
— Я должен вернуться в Бангари. Мама, наверное, страшно волнуется за нас обоих. Не хочешь поехать со мной?
— Нет, Джек. — Ее голос прозвучал холодно и равнодушно. — Мне нужно время, чтобы обдумать все случившееся.
— Я понимаю. Но ты могла бы сделать это и дома. — Он хотел иметь возможность приглядывать за ней.
— Мой дом теперь здесь. — Эбби обвела комнату рукой. — По крайней мере, на некоторое время.
Джек опешил.
— Ты хочешь остаться в этом доме?
После всего, что с ней случилось в этом доме, она должна бежать отсюда без оглядки при первой же возможности — так ему казалось. Однако он не хотел ее нервировать или тревожить, и потому молчал.
