— Он похитил вас.
— Только чтобы привезти сюда на встречу с Дмитрием Типовым, — поспешно добавила Софья, словно этот довод как-то оправдывал негодяя. — Признаюсь, я поначалу испугалась, но Иосиф меня не тронул.
Стефан наморщил лоб:
— Что? Но зачем Дмитрию Типову понадобилось встречаться с вами?
— Хотел сообщить, что сэр Чарльз мертв.
У него перехватило дыхание. Последние часы Стефана приводила в ужас одна лишь мысль о том, что Софья оказалась в руках такого чудовища, как сэр Чарльз.
И вот теперь его как будто окатила волна облегчения.
— Сэра Чарльза убил Типов?
— Да. — Она поежилась и обхватила себя руками. — От него пострадала не только я. Он мучил и убивал женщин. Его нужно было остановить.
— Я все же не понимаю, почему он похитил вас.
— Чтобы отдать вот это.
Она подняла руку, и Стефан лишь теперь заметил маленькую коробочку и пачку перевязанных лентой писем. Догадаться, что это, было нетрудно.
— Письма моей матери. — Он перехватил ее настороженный взгляд. — Были у Типова?
— Да.
— Но как они к нему попали?
Она пожала плечами.
— Как мы и подозревали, их украл Иосиф, но только на сэра Чарльза он никогда не работал. Его подослал Типов.
Стефана не очень интересовало, на кого работал Иосиф. Куда больше его беспокоил Типов. Почему Царь Нищих похитил Софью, если всего лишь хотел отдать письма? И почему он вообще решил их вернуть?
Не по доброте же душевной — такие люди без умысла ничего не делают.
— Что он потребовал за них?
— Даже не знаю.
— Софья…
— Стефан. — Того, что случилось дальше, он предвидеть никак не мог. Она вдруг подняла руку и прижала ладонь к его губам. — Я хочу знать, что вы здесь делаете.
Его остановили не ее пальчики, а ее глаза. Глаза, в глубине которых мерцала неуверенность.
Он не хотел этого. Не хотел, чтобы Софья сомневалась в нем.
Он сжал ее запястье. Отвел ее пальчики от своих губ и прижал их к щеке.
— Думаю, это очевидно. Думаю, вы знаете, зачем я ищу вас.
— Вы должны быть на корабле. Вы должны вернуться в Англию.
— Да. Должен был. — Стефан покачал головой. Надо же, он едва не разрушил собственное будущее. — Слава богу, Петр успел предупредить о том, что вы пропали. Иначе я опомнился бы слишком поздно, уже в море. И Борис никогда не простил бы, если бы я заставил его вплавь возвращаться в Санкт-Петербург.
Она по-прежнему смотрела на него настороженно, словно ожидала какого-то подвоха. Сердце его переполнилось сожалением.
— Вы что, головой ударились?
— Удар, моя голубка, пришелся в сердце. — Он поцеловал ее пальчики и прижал ее ладонь к груди. — Удар этот я несомненно заслужил, но все же надеюсь, вы исцелите мою рану.
— Стефан?
Не обращая внимания на устремленные в их сторону любопытные взгляды, он заключил ее в объятия и уткнулся лицом в ее шею. Только ее тепло могло растопить сковывавший его последние часы ледяной страх.
Теперь ей ничто не угрожало.
Теперь ему предстояло убедить ее взять на себя еще один риск.
— Черт возьми, я был таким глупцом.
Она задрожала, но, слава богу, не попыталась вырваться.
— Не стану спорить, — прошептала Софья.
— И не надо. — Стефан глубоко вдохнул, с наслаждением втягивая сладкий аромат жасмина. И о чем только он думал? Как собирался жить без нее? — С первой нашей встречи я понял, что хочу тебя. Ничего удивительного. Ты поразительно красива. Но я не мог понять, почему ты волнуешь меня сильнее любой другой женщины.
Письма и коробочка упали на землю. Она осторожно положила руки ему на грудь.
— Потому что ты считал меня лгуньей и воровкой.
Стефан отстранился, чтобы она видела — он говорит искренне.
— Верно. Но, даже подозревая, что ты появилась в моем доме под выдуманным предлогом, я ничего не мог с собой поделать. Я хотел, чтобы ты была моей. — Он грустно улыбнулся. — Мне бы уже тогда следовало понять, что ты угрожаешь не только моему рассудку.
— И ты решил сделать меня своей любовницей?
Как же слеп он был! Как самоуверен! И как дорого заплатил за свою кичливость. Эта женщина увлекла его за собой через всю Европу, из Англии в Париж, а из Парижа в Санкт-Петербург. Хороша цена.
— Только так я мог получить желаемое, не признав правды.
Она нахмурилась:
— Какой правды?
— Мне было страшно. Наверное, она не ожидала столь искреннего ответа.
— Ты боялся меня?
— Я боялся признаться в тех чувствах, которые ты пробудила во мне, — без колебаний ответил он. Время притворства прошло.
— Почему? — спросила она с затаенной болью. — Потому что я не могла стать той герцогиней, которую ты себе вообразил?
Он едва не рассмеялся. Эта прекрасная, отважная, умная женщина оказалась намного лучше той, придуманной герцогини. Но сейчас важнее было сгладить ее сомнения, унять ее боль.
— Потому что любовь к тебе заставила меня думать о будущем, а не цепляться за прошлое.
— Любовь? — недоверчиво спросила она.
Последние лучи заходящего солнца коснулись ее лица, и волосы вспыхнули золотом. Кровь загудела, набирая разгон. Тело напряглось, наливаясь желанием. Как же она прекрасна.
— Знаешь, я долгие годы мучился из-за того, что Эдмонд винит себя в смерти родителей, но при этом не желал замечать собственных призраков. И только когда ты появилась в Мидоуленде и наполнила поместье золотым светом, я понял, в какой темноте жил.
Ее лицо смягчилось.
— Ты скорбел по родителям.
Стефан покачал головой. Он не мог так легко оправдать годы сознательного обмана.
— Я прикрывался обязанностями, чтобы не принимать эту потерю. Они бы расстроились, узнав, что я с собой сделал.
Она погладила его по щеке:
— Нет, не верю. Они гордились бы тобой.
— Но это правда, — не уступал Стефан, прижимаясь к ней. Как же недоставало ему ее ласк. — Ты верно сказала, что Мидоуленд это не просто жилище. Это дом, предназначенный для целой семьи. — Он выдержал паузу. — Нашей семьи.
Она вздрогнула. Напряглась. В глазах забрезжила тень надежды.
— Вы делаете мне предложение, ваша светлость?
— Я предлагаю вам мое имя, мои владения и мое сердце. — Он наклонился и, едва касаясь ее губ, добавил: — Обещаю всегда согревать тебя, независимо от погоды. Обещаю, что у тебя всегда будут книги и тихие вечера. Обещаю, что ты всегда будешь первой в моей жизни. Я люблю тебя. Отныне и вовек.
С губ ее сорвался приглушенный крик, а в следующее мгновение Софья обхватила его за шею и прижалась лицом к его груди.
