— И я тебя люблю.
Простые слова, но на него как будто пролился дождь счастья.
— Так ты будешь моей герцогиней?
Короткий порыв счастья сменился приступом паники.
Она отстранилась и посмотрела на него с непроницаемым выражением:
— Ты забыл предложить кое-что еще.
— Да?
— Когда мы были в саду, ты…
— Нет, голубка моя, — застонал Стефан, останавливая ее быстрым поцелуем. — Пожалуйста, не напоминай. Я не могу слышать, что вел себя как последний осел.
Он поднял голову — она смотрела на него с лукавой улыбкой.
— Ты прав. Но я имела в виду другое. Ты предлагал мне в полное пользование твое тело. — Софья запустила руку в его растрепанные волосы. — Или то предложение уже недействительно?
— Боже. — Он облегченно выдохнул. — Пошутишь так еще раз, и я заброшу тебя на плечо и отнесу к ближайшему священнику.
Она плутовски усмехнулась:
— Ты не ответил на вопрос.
Повернувшись спиной к зрителям, Стефан стиснул ее бедра и прижал к себе так, что она в полной мере ощутила несокрушимую мощь нарастающего желания.
— Еще доказательства требуются?
Ее щеки вспыхнули румянцем, и Стефан понял, что страдает здесь не он один. Вот и хорошо.
Несправедливо, когда все муки достаются только ему. И уж раз желание есть, может, она и не станет тянуть со свадьбой.
Чем скорее, тем лучше.
— Может быть, когда мы останемся одни…
Ее обещание еще сильнее подогрело аппетит.
— Значит ли это, что ты согласна стать моей женой?
То ли солнце выглянуло из-за туч, то ли ее улыбка озарила лицо?
— А у меня был выбор? — спросила она. И он расхохотался на весь двор:
— Никогда.
Свадьба герцога Хантли и Софьи прошла тихо и скромно в присутствии лишь императора, княгини Марии и Геррика Герхардта.
Другое бракосочетание ожидало их, разумеется, в Суррее — того требовала англиканская церковь, — но никто из присутствующих не сомневался, что уже никакая, самая торжественная церемония не затмит торжественную красоту обряда, во время которого Стефан и Софья обменялись брачными клятвами.
Была ли свете другая пара, соединенная такой же любовью?
Когда все закончилось, свадебный кортеж проследовал к кораблю, которому предстояло доставить счастливых супругов в Англию. Прощание не обошлось без слез, после чего император отбыл в Летний дворец, а княгиня уехала в своей карете.
Геррик, отправившийся домой верхом, остановился, однако, в паре кварталов от пристани. Проклятье. Беспокойство, терзавшее его все утро, не рассеялось вопреки ожиданиям, но только усилилось.
Хотя княгиня Мария и выглядела на церемонии счастливой и веселой, в темных глазах ее засела печаль, которая и терзала теперь старого солдата.
Он знал, что не успокоится, пока не выяснит, что же так тревожит княгиню.
Понимая, что уподобляется докучливой старухе, Геррик сменил маршрут и вскоре подъехал к дому княгини Марии. Встретивший гостя дворецкий провел его в гостиную.
Переступив порог, он увидел, что Мария стоит у растопленного мраморного камина в бледно-голубом платье с серебряными розочками, спускающимися с плеч к низкому вырезу на спине. Выглядела она не по годам молодо, что объясняло непреходящий интерес к ней императора.
При виде гостя в темных глазах ее шевельнулось любопытство.
— Геррик. Проходите.
Он подошел к камину и, прислонившись к полке, сложил руки на груди.
— Прекрасная церемония.
— Да, вы правы. Он прищурился.
— И Софья выглядела чудесно в свадебном наряде. Грустная улыбка тронула ее губы.
— Любая невеста прекрасна, когда любит мужа так, как Софья Стефана.
И снова шепоток беспокойства: что так печалит эту женщину?
Брак дочери? Конечно нет. Да, герцог Хантли скорее англичанин, чем русский, но занимает видное положение и богат. Другая мать на месте Марии была бы счастлива.
— Стефан, похоже, любит ее не меньше.
— Если не больше. Геррик вдруг понял — дело не в разочаровании. Лицо его смягчилось.
— Жалеете, Мария?
— Не себя. — Княгиня рассеянно провела ладонью по лакированной шкатулке. — Я сама выбирала путь и была счастлива, но жалею, что не понимала дочь. Не понимала, что брак по расчету не для нее.
Геррик состроил гримасу. Они все были эгоистами, когда дело касалось этой милой, отзывчивой и послушной девочки. Каждый пользовался ею, заполняя пустоту собственной жизни, и почти ничего не давал взамен.
— Да, Софья всегда желала только любви, — согласился он.
Мария вздохнула:
— Я подвела ее.
— Чепуха, — решительно возразил старый солдат. Мрачное настроение императора мгновенно улучшилось, как только Мария вернулась в свет, и Геррик не мог допустить, чтобы она заперлась в комнате, казня себя за мнимые и настоящие ошибки. — Такой дочерью, как Софья, — красивой, умной, уверенной в себе — может гордиться любая мать. Чего еще можно желать?
Приняв, похоже, какое-то решение, Мария расправила плечи и откинула крышку лакированной шкатулки.
— Я хочу быть уверена, что она всегда будет в безопасности.
Геррик лишь покачал головой, когда графиня достала из шкатулки письма. Те самые, что доставили столько беспокойства в последние месяцы. Он видел эти письма лишь раз и только мельком в руках Софьи у склада на острове, но узнал по выгоревшей ленточке.
— Мария?
Она рассмеялась, уловив в его голосе беспокойство, и небрежно бросила всю стопку в огонь.
— Не тревожьтесь, Геррик. Я вынесла урок.
Он отступил от камина, глядя, как пламя жадно пожирает бумагу. Нахмурился. Такого жеста от графини старый солдат не ожидал. А ведь Софья добыла их с риском для жизни. И так легко все уничтожить…
— Вы же намеревались сохранить письма, чтобы обезопасить будущее?
Мария покачала головой:
— Я вручила свою судьбу Александру Павловичу и останусь с ним до конца, что бы ни уготовила судьба.
Скрывая изумление, Геррик отошел к столику — налить бренди. При всем своем очаровании, Мария всегда оставалась в душе женщиной себялюбивой.
Неужели она и впрямь научилась ставить интересы других выше собственных?
Пожав плечами, он вернулся к камину и протянул княгине бокал. Не важно. Главное, что Мария осталась верна императору.
— Софья так и не призналась, чего потребовал Дмитрий Типов в обмен на письма. — В последние дни Царь Нищих все чаще возникал в его мыслях. Геррик вовсе не хотел терять столь ценное приобретение.
— Если Типов столь ловок и умен, как вы утверждаете, побеспокоить Софью он не решится, — отмахнулась Мария. Подобно многим дворянам, она не понимала, каким влиянием может располагать человек, не имеющий титула. — Разве что ему взбредет в голову вызвать гнев герцога Хантли.
