Это что-то означало, Роджер был уверен, но мысли о том, что она сказала и как его коснулась, стимулировали его тело гораздо больше, чем его разум, и он повернулся к ней и достиг ее губ. Они с готовностью отдались, как и ее груди, ее живот, ее бедра. Ласки Роджера возвращались к нему в полной мере и даже с избытком. Нежные пальцы перебирали и щупали, сжимали и царапали, щекотали. Роджер корчился и стонал, но она сдерживала его, смеясь, поддразнивая, пока его страсть сделала ее возбуждение слишком сильным, чтобы сопротивляться.
Это было довольно долгое занятие. Роджер вспотел, пока его партнерша не получила полного удовлетворения. Когда они закончили, его усилия выжгли часть алкоголя из его тела и слегка прояснили голову. Он лежал, глядя на прикроватные занавеси, в голове его возник ряд мыслей. Он ухватился за них и расположил по порядку, как пункты в законодательстве.
1. Он никогда не мог подумать о некоторых вещах, которые Леония проделывала с ним сейчас. Таким образом, эти вещи не могли возникнуть в его воображении.
2. Ни он, ни постельное белье не были испачканы семенем. Единственно, в чем он был уверен, что конвульсии удовольствия дважды потрясли его тело. Результат этих конвульсий куда-то исчез.
3. Кроме восхитительной усталости, которая, естественно, следовала за занятиями любовью, он чувствовал себя прекрасно. Ясно, что он не собирался ослепнуть или умереть от плохого джина.
4. Итак, существо, чье тепло он ощущал, чье нежное дыхание мог слышать, не мираж, возникший в его мозгу, а реальный человек.
— Леония, — прошептал он, поворачивая голову, — это правда, ты?
Она сонно ему улыбнулась:
— Ты пришел в чувство? Да, конечно, это я. Ты думаешь, тебе удастся вспомнить что-нибудь утром?
— Утро! — воскликнул он. — Должно быть, сейчас почти утро! Боже праведный, Леония, ты сошла с ума! Который час? Как ты попала сюда?
Он сел и собрался встать с кровати. Леония наблюдала за ним.
— Я приехала сюда в кэбе, — сказала она. — Ты имеешь в виду, как я вошла? Я украла ключи из стола твоего отца. Не знаю, который час, но это не имеет значения. Естественно, я отсутствовала достаточно долго, чтобы вызвать скандал.
— Совсем нет, — уверил ее Роджер. — Моя мачеха не такая дура, чтобы устраивать погоню. Тем не менее, ты не дала ей повода подумать, что собираешься сбежать с кем-нибудь, не правда ли? Вставай и одевайся. Уверен, я смогу доставить тебя домой.
— У меня нет ни малейшего желания уходить отсюда. Леди Маргарет прекрасно знает, что единственный мужчина, с кем я убежала бы, это ты. Она не считает тебя неподходящим. Как, впрочем, и я.
— Сейчас, Леония, слушай…
— Нет, ты слушай. Я не знаю, может быть, ты совсем не собираешься жениться или не хочешь жениться на мне, но я больше не тревожусь.
— Леония, не глупи.
— Нет ничего такого, что шлюхи могут дать тебе! — вскрикнула Леония, сдерживаясь. — Ты не любишь их, но везде берешь с собой, разговариваешь с ними, спишь с ними. Хорошо, я не прошу большего, ты сэкономишь кучу денег, имея меня вместо…
— Леония! — заревел Роджер. — Придержи язык!
— Не буду! — завопила она. — Если ты не женишься на мне, я расскажу всему миру, что была твоей любовницей в течение двух лет во Франции. Я не вернусь в дом твоего отца. Буду стоять перед твоей дверью и…
Он обнял ее и прикрыл рот рукой:
— Конечно, я женюсь на тебе, дурочка. Завтра, если ты хочешь. Я умираю от желания жениться на тебе. Я захотел жениться, как только увидел тебя. Можно мне отвезти тебя домой?
Он осторожно убрал руку.
Леония уставилась на него с подозрением:
— Почему ты хочешь отвезти меня домой, если мы собираемся пожениться?
— Потому что я счастлив быть влюбленным и хочу быть с тобой все время. Естественно, мои… мои…
— Твои шлюхи?
Роджер поднял глаза к небу:
— Они никто. Их не принимали мои женатые друзья, но меня возненавидит общество, если моя жена была персоной нон грата.
Это очень подозрительно, подумала Леония, что Роджер уступил так быстро. Раньше, когда они о чем-нибудь спорили, он долго не соглашался. Она встала с кровати, но вместо того чтобы одеться, зажгла свечу и подняла ее, чтобы увидеть лицо Роджера. Он натягивал носки и поднял голову.
— Я не верю тебе, — сказала она. — Когда ты думаешь, что спасаешь меня от моей собственной глупости, ты обманываешься, как… как революционер. Если ты настаиваешь, я пойду домой, но я приняла решение. Ты должен жениться на мне.
— Я женюсь, уверяю тебя. Завтра — не сегодня. Как только смогу достать… — Роджер приложил руку к голове. — Вероятно, не сегодня. Днем позже. У меня такое чувство, — сказал он, — что я не буду сегодня достойным женихом.
— Уже отступаешь? Нет! Я остаюсь здесь.
— Леония, пожалуйста, я не хочу отступать. Если бы ты была хоть чуточку терпеливей, я бы попросил твоей руки по все правилам, как только закончится сезон. Если ты спешишь, я женюсь на тебе так скоро, как только уверюсь, что моя голова не отвалится. Не хочу, чтобы на свадьбе присутствовал прапрадедушка всех запоев.
— Почему нет? Ведь в Англии, я знаю, мужчины устраивают настоящую пирушку. Но я не верю тебе. Не понимаю, почему ты так неожиданно переменил решение, после того как избегал меня в течение шести месяцев.
Роджер обнаружил, что его голова просветлела, несмотря на двух маленьких дьяволов, бьющих острыми шипами в виски.
— Потому, что я неожиданно обнаружил, что ты умственно неполноценная, и отец и мачеха не способны контролировать тебя, — ответил Роджер, забирая свечу из ее рук и ставя на пол. Он поцеловал ее. — Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, и я собираюсь посвятить тебе остаток своей жизни, пока ты не будешь способна заботиться о себе сама.
Поцелуй подавил в Леонии первоначальный вздох ярости, а остальное, что сказал Роджер, было достаточно приятным. Она поняла, что он шутит, но удовлетворенно подумала, что он гораздо серьезнее, чем осознает сам. В его голосе была жестокость, когда он сказал, что его отец и мачеха не могут контролировать ее. Он почувствовал, что они дважды позволили ей подойти к краю пропасти, и его чувство ответственности усилилось и преодолело глупые сомнения о разнице в возрасте и судьбах.
Как замечательно! Леония улыбнулась. Целая жизнь для того, чтобы любить, поражать и немного злить Роджера. Он так замечательно занимается любовью, когда злится и забывает об осторожности. И каждый раз — радость от занятий любовью и уверенность, что ее озорство заставит мужа интересоваться ею всю больше с каждой новой шальной выходкой.
Друг народа (фр.)
