Он схватил сестру за волосы, оттянул назад ее голову и молниеносным движением снял с пояса тонкий серебристый предмет. Глаза его излучали тот же нечеловеческий блеск, который я видела у него на охоте. Я вспомнила, как изо рта у него свисали заячьи внутренности.
— Ты не понимаешь. Я ее люблю. — Он взмахнул кинжалом совсем рядом с нежной шеей Марго. — По крайней мере, любил, пока она мне не изменила. Ты, сестренка, впервые почувствовала член между ног? Больно было? Или тебе понравилось, потому что ты шлюха? Мы жаждем правды! Это был Генрих де Гиз?
— Никого не было, — запротестовала Марго.
Когда Карл снова поднял кинжал, я заслонила Марго своим телом и ударила сына по руке. Кинжал со звоном упал на мраморный пол и улетел к двери.
Карл накрутил волосы сестры на руку и с силой рванул. Марго застонала и стукнулась об пол. Карл зажал в кулаке длинную густую прядь, словно трофей.
Марго поднесла ладонь к затылку, ее пальцы окрасились кровью. Я попыталась оттолкнуть от нее Карла.
Быстрый, точно змея, он поднял на меня руку и попал в челюсть. Мои ноги подкосились, я ударилась затылком о каменный пол и на какое-то мгновение потеряла сознание. Очнулась, услышав, что кто-то хрипло кашляет и не может остановиться.
Я села. Марго прижимала ладони к окровавленному затылку. Карл согнулся и кашлял. Из его рта на пол вываливались кровавые сгустки, тем не менее он тянулся к кинжалу.
Спотыкаясь, я бросилась к сыну. Он подоспел к кинжалу первым, торжествующе на меня посмотрел и нагнулся за оружием.
Когда его пальцы сомкнулись на рукоятке, чья-то нога прижала к полу его кисть. Я подняла глаза и увидела Эдуарда. Он был в том же костюме, что и на приеме.
— Maman, Марго! Боже, он вас избил!
Эдуард заметил на полу длинную запачканную кровью прядь волос и сморщился, словно она была сорвана с его головы.
— В ее постели был мужчина! — закричал Карл. — Она с ним спала. Я уверен.
Он снова закашлял.
Эдуард увидел кинжал и в ужасе произнес:
— Ты хотел их убить…
— Сойди с моей руки! — завопил Карл. — Приказываю тебе. Я твой король!
Эдуард быстро вернул самообладание.
— Я подниму ногу, если ты выпустишь кинжал.
— Но в постели Марго был мужчина! Де Гиз, я знаю, это был де Гиз! Сойди с моей руки!
Эдуард стоял с решительным видом и не двигался, пока Карл медленно не разжал пальцы.
— Не сносить тебе за это головы, — бросил Карл.
Я подбежала к Марго и прижала к ее затылку платок. Ее плечо и волосы были перепачканы кровью. Она уже не дрожала и сказала с вызовом:
— В моей комнате не было мужчины!
— Ври больше, — хмыкнул Карл. — Я сам видел.
— Что ты видел? — спросил его Эдуард.
— Марго в ночной рубашке, — пояснил Карл. — И голого мужчину, вылезающего из окна.
— Значит, ты не разглядел его лица? — уточнила я. — Почему же ты считаешь, что это был де Гиз?
— Я… — Карл замялся, а потом стал оправдываться: — Maman, ты сама была свидетелем, как он флиртовал с ней на вечере.
— А ты не высунулся из окна посмотреть, куда он убежал? — допытывался Эдуард. — Или поторопился с выводами?
Карл возмутился:
— Марго не дала мне выяснить, кто это был.
— Карл, — обратилась я к сыну, — если де Гиз овладел принцессой, его обезглавят. Как бы он ни был очарован Марго, такой глупости он бы не совершил.
— Еще чего! — раздраженно воскликнула Марго. — Де Гиз мне совсем не нравится.
— Ври, если хочешь. Скоро я докопаюсь до правды, — Карл злобно покосился на Эдуарда. — А что до тебя… Клянусь Богом, когда-нибудь я тебя убью.
С этими словами он вышел.
Я утомленно вздохнула. Марго и Эдуард переглянулись: она посмотрела на брата с благодарностью, он — утешая.
В это короткое мгновение, прежде чем их лица приняли родственное выражение, я заметила что-то еще — расчетливое и заговорщическое.
Я убедила себя, что ошиблась насчет заговора Эдуарда и Марго. Фрейлины дочери уверяли, что в ее спальне ничего непристойного не происходит, однако меня тревожил взгляд, которым обменялись между собой брат и сестра. Вдруг она забеременеет или выйдет замуж за ярого противника гугенотов, такого как де Гиз?
Существовало единственное решение — во благо дочери и объединенной Франции. После безобразной истории с Карлом я написала своей подруге Жанне, королеве Франции.
Зачем нам воевать? Прошу тебя, приезжай к нам. Люблю тебя как родную. Молюсь о твоем благополучии и счастье. Пожалуйста, ответь поскорее.
Ее письмо я получила через несколько дней.
У нас все хорошо, насколько может быть хорошо людям, которым отказано свободно молиться Богу. Генрих уже мужчина, в бою так же храбр, как его тезка, твой муж. И морально силен и честен — такие черты характера, к сожалению, редко встретишь у французских придворных. Генрих предан протестантской вере. Он шлет тебе привет и говорит, что надеется снова тебя увидеть. Однако этот день настанет только тогда, когда протестантам будет дана полная свобода исповедания нашей веры.
Также я написала Гаспару де Колиньи, лидеру гугенотов и племяннику старика Монморанси. Отказ Жанны меня не удивил, но я пришла в восторг от послания Колиньи.
У нас с вами единственный выбор — доверять друг другу. Позвольте мне первому выразить добрую волю и вручить Вам свою жизнь.
Несомненно, Вы сформировали представление обо мне, исходя из чужих слов, но Вы обнаружите, что в действительности все не так. Мечтаю доказать Вам, что у его величества нет более преданного слуги, чем я.
Адмирал Гаспар де Колиньи приехал в замок Блуа в середине сентября, когда дубы и тополя позолотили долину. В то утро, когда прибыл экипаж, я болела. Несколько раз попыталась встать и одеться, но ноги не держали.
Посыльный от Эдуарда доложил, что герцог Анжуйский тоже нездоров. Мысль о том, что Карл один встретит лидера гугенотов, меня нервировала. Накануне, услышав о визите Колиньи, король устроил скандал.
Я возразила, напомнив, что, когда покойный принц Конде попытался напасть на нас, Гаспар де Колиньи открыто выступил против нападения. Но переубедить короля мне не удалось.
Получив весточку от Эдуарда, я изменила планы. Возле моей постели поставили шезлонг и два кресла. Я уселась под одеялами, дрожа от озноба.
Эдуард пришел рано, в халате из бархата цвета лаванды и с маленькой собачкой в опаловом ошейнике. Он был так слаб, что двое слуг почти внесли его в комнату. Мы обсудили, каким образом будем примирять короля с Колиньи.
