— Помочь тут не может никто! — прервал меня священник, смерив суровым взглядом. — В случившемся виноваты паписты Стюарты с их неправедным стремлением взойти на трон и буйные горцы, последовавшие за ними. Никто, никто не может помочь, кроме Бога. Но Он, Всеведущий, уничтожил дом Стюартов, уничтожит и того беспутника Фрэзера. В тот день, когда это случится, моя сестра обретет исцеление.
— Фрэзера?
Беседа неожиданно приобрела тревожное направление. Я быстро обежала взглядом салон, но, к счастью, Джейми не было видно.
— Так звали человека, который совратил Маргарет, заставив ее забыть о долге перед семьей и Всевышним. Может быть, его рука и не повергла ее, но по его вине она покинула безопасный, благополучный дом и подвергла себя всем превратностям грешного мира, а стало быть, он есть ее погубитель. Но уж будьте уверены, Бог воздаст Джейми Фрэзеру по справедливости, — заявил священник, которому одна эта мысль явно доставляла мрачное удовлетворение.
— Да, не сомневаюсь, так оно и будет, — пробормотала я. — Господь каждому воздает по делам его. Но прошу прощения, кажется, я увидела подругу.
К сожалению, моей попытке избавиться от его общества помешала процессия слуг, несших блюда с мясом.
— Терпение Господне не безгранично, — продолжил преподобный, явно уверенный, что предпочтения Всемогущего полностью совпадают с его собственными.
Его маленькие серые глазенки с очевидным неодобрением задержались на веселящейся группе, в которой несколько разодетых дам весело порхали вокруг мистера Уиллоби, словно яркие мошки вокруг светящегося китайского фонарика.
Он и вправду светился, во всех смыслах этого слова. Тоненькое хихиканье мистера Уиллоби поднималось над смехом дам. Он потешно шатался, так что едва не выбил поднос из рук проходившей служанки, и, естественно, привлекал к себе внимание. Правда, не только доброжелательное. Сурового пастора все происходящее раздражало.
— Женщину украшает умеренность, — монотонно талдычил преподобный. — Ей надлежит избегать щегольских нарядов и вычурных причесок.
Похоже, он пребывал в убеждении, что всех любительниц наряжаться и весело проводить время скоро постигнет участь Содома и Гоморры.
— Женщина, не имеющая мужа, должна посвятить себя служению Господу, а не предаваться разнузданным забавам в общественных местах. Вы только взгляните на миссис Алкотт! И это вдова, которая должна являть собой образец благочестия!
Я проследила за хмурым взглядом и увидела круглолицую жизнерадостную женщину чуть за тридцать, со светло-каштановыми волосами, уложенными вокруг головы. Ее веселил мистер Уиллоби. Эта особа вызвала у меня интерес: вот она какая, скандально известная веселая вдова из Кингстона!
Тем временем маленький китаец принялся ползать на четвереньках, делая вид, будто ищет серьгу, в то время как миссис Алкотт вскрикивала в притворном испуге, когда он норовил пошарить и у нее под юбкой. Я подумала, что, может быть, стоило бы найти Фергюса и попросить убрать мистера Уиллоби подальше от его нового увлечения, пока дело не зашло слишком далеко.
Желая показать, что находит это зрелище невыносимым, преподобный внезапно поставил свой бокал с лимонадом, повернулся и, бесцеремонно расталкивая гостей локтями, двинулся сквозь толпу к выходу на террасу.
У меня вырвался вздох облегчения: беседовать с преподобным Кэмпбеллом было все равно что обмениваться фривольностями с палачом. Хотя нет, по правде сказать, компания единственного палача, которого мне довелось знать, была бы все-таки предпочтительнее.
Неожиданно я увидела высокую фигуру Джейми, направлявшегося к двери в задней части помещения, что вела, по моим предположениям, к личным покоям губернатора. Побуждаемая любопытством, я решила присоединиться к нему. Однако народу в салоне уже набралось столько, что пробраться к двери удалось не сразу, а когда удалось, Джейми уже пропал из виду. Но меня это не остановило. Я тоже прошла в дверь и оказалась в длинном коридоре, тускло освещенном установленными в нишах свечами. Кроме того, сквозь расположенные через равные интервалы высокие створчатые окна туда попадал свет факелов с террасы, поблескивавший на металле развешанных по стенам разнообразнейших образцов холодного и огнестрельного оружия: кинжалов, шпаг, щитов, пистолетов и прочего.
«Интересно, — подумала я рассеянно, — это личная коллекция лорда Джона или он унаследовал ее от своего предшественника вместе с резиденцией?»
После шумного салона здесь царила тишина, и даже мои шаги заглушались покрывавшим паркет длинным турецким ковром.
Откуда-то спереди доносились голоса, определенно мужские, но слов было не разобрать. Я свернула за угол в короткий боковой коридор и увидела впереди дверь, из-за которой просачивался свет. Должно быть, дверь, ведущая в личные покои губернатора. И оттуда донесся голос Джейми.
— О господи, Джон! — воскликнул он.
Я застыла на месте, остановленная не словами, а тем тоном, которым они были произнесены. В обычно сдержанном голосе Джейми прозвучало нескрываемое сильное чувство.
Стараясь двигаться неслышно, я подобралась поближе и сквозь полуоткрытую дверь увидела, как склонилась голова Джейми, когда он сжал лорда Джона Грея в пылких объятиях.
Меня как громом поразило: я онемела и застыла на месте.
На моих глазах они разъединились: Джейми стоял ко мне спиной, но лорд Джон вполоборота и мог бы легко меня заметить. Только он не смотрел в сторону коридора — взгляд его был прикован к Джейми и полон такого неприкрытого вожделения, что у меня кровь прилила к щекам.
Веер выпал из моей руки, и губернатор, встрепенувшись, обернулся на звук, но я уже спешила по холлу назад к салону, и стук сердца отдавался в моих ушах.
Ворвавшись в салон, я с неистово бьющимся сердцем остановилась позади разлапистой пальмы в кадке. Помимо восковых свечей в железных подсвечниках помещение освещали еще и вставленные в стенные держатели сосновые факелы, но даже при этом углы комнаты тонули в тенях, благодаря чему моя дрожащая фигура оставалась незамеченной.
Руки были холодны, как ледышки, меня слегка мутило. Что вообще происходит?
Явное потрясение, испытанное губернатором, когда он узнал, что я жена Джейми, теперь получило хотя бы частичное объяснение: горечь и неутоленная тоска в его взгляде рассказали многое, по крайней мере о нем. Но с Джейми такой ясности не было.
Как-то между делом Джейми сказал мне про Грея: «Он был начальником тюрьмы в Ардсмуре». А в другой раз, уже не так небрежно: «А ты знаешь, чем занимаются мужчины в тюрьме?»
