— Мне кажется, это было письмо от Аврелии! Кто бы другой мог написать своим родным в Кафу? Грамотные девушки у нас только среди знати, а разве кто-то из уважаемых семейств Кафы имеет дочерей в Монкастро? По-моему, нет. А если Аврелия сейчас там, то и Кириена с ней! Они ведь не оставят друг дружку!
— Дай Бог, чтобы все было так, как ты думаешь, — вздыхала Евдокия. — Только если наши дочери там, то почему не возвращаются домой?
— Мы же не знаем, какие обстоятельства мешают им вернуться! Может, как раз в этом письме они и просили за ними приехать. Боже, скорей бы возвращались Донато и Роман!..
В этот вечер Марина молилась в церкви, обращаясь к Богородице и ко всем святым, а еще мысленно попросила прощения у Донато за то, что в первые дни после исчезновения Аврелии гневалась на него, обвиняла в несчастье и готова была проклинать.
А ночью — впервые за все тягостные недели ожидания — уснула глубоким сном. И под утро ей вдруг явственно привиделась Матерь Божья, распростершая свой покров над дорогими Марине людьми: Аврелией, Романом, Донато и маленькой Примаверой, которая вдруг неожиданно превратилась во взрослую девушку.
Марина проснулась со слезами на глазах — но это были слезы не горькие, а принесшие сердцу облегчение. Она сразу же вспомнила, что сегодня — праздник Покрова Пресвятой Богородицы и, значит, сон ей приснился не случайно.
С каким-то просветленным состоянием души она пошла в храм Пресвятой Богородицы, где с утра началась торжественная служба, и покинула церковь после всех прихожан.
А выйдя на улицу, Марина неожиданно столкнулась с Раисой. С того самого дня, как случилось несчастье, эта девушка избегала матерей исчезнувших подруг, но сейчас вдруг сама подбежала к Марине, заулыбалась и воскликнула:
— Здоровья вам, тетушка Марина! С праздником вас пресветлым! Сегодня в порт прибыл корабль под названием «Альба». Радость вам от него будет большая!
— О какой радости ты говоришь? — настороженно взглянула на нее Марина.
— Идите домой, там все и узнаете!
— Что, что тебе известно?.. Мне кто-то передал письмо? Говори ясней!
Она хотела схватить Раису за руку, но та ловко увернулась и со словами: «Дома все узнаете!» скрылась в уличной толпе.
Марина, волнуясь, заспешила к своему дому и, войдя во двор, едва не обомлела от счастливого потрясения: прямо перед ней стояла Аврелия — живая, здоровая, улыбающаяся.
После объятий, поцелуев и слез радости Марина наконец обратила внимание, что дочь находится во дворе не одна: чуть поодаль за ее спиной стояли двое высоких статных мужчин, один постарше, другой помоложе, и красивая темноволосая девушка лет двадцати — двадцати двух, лицо которой показалось Марине смутно знакомым. Аврелия повернулась к своим спутникам, представила их матери:
— Эти люди спасли нас от разбойников-работорговцев с корабля Коршуна. Но Кириена была ранена, и мы с ней какое-то время находились в Монкастро, где нас приютил в своем доме синьор Ринальдо Сантони. — Аврелия указала на мужчину постарше. — Он по моей просьбе сразу же послал в Кафу весточку с попутным кораблем, но, как нам стало известно, корабль купца Никтиона потерпел крушение...
Марина кинулась горячо благодарить спасителей дочери, обратив внимание, что все трое чем-то смущены.
— Мама, я еще многое тебе должна рассказать об этих людях! — волнуясь, объявила Аврелия и, видя, что мать напряглась и насторожилась, решила не начинать с самого ошеломительного для нее известия: — Мессер Ринальдо Сантони принадлежит к генуэзско-флорентийским нобилям, а дон Родриго Алонсо де Кампореаль — из знатного арагонского рода. А еще они отважные капитаны, владельцы боевых галер, и оба пользуются покровительством ордена иоаннитов. И еще... Родриго Алонсо — мой жених.
— Да, сеньора, я люблю вашу дочь и имею честь просить ее руки, — с поклоном объявил Родриго.
— Господи, как неожиданно... — растерялась Марина. — Даже не знаю, что вам сказать...
— Мама, ты всегда говорила, что не будешь неволить меня в выборе супруга. Так вот, этот выбор я сделала сама и от него не отступлюсь! — Аврелия упрямо тряхнула головой и стала рядом с испанцем, коснувшись его плеча.
— Боже мой, дочка, какая ты стала взрослая и решительная! — всплеснула руками Марина. — Я ведь совсем не против твоего выбора, но давай дождемся возвращения отца. Они с Романом будут не меньше моего потрясены такими новостями...
— Но это не самое большое для вас потрясение... — Аврелия собралась с духом и выпалила: — Посмотри внимательно на эту девушку с такими же глазами, как у тебя, и с таким же медальоном, как у меня и Романа.
Она слегка подтолкнула вперед сестру, которая, вытащив свой медальон из-под платья, пристально и тревожно смотрела на Марину.
Через несколько секунд разглядывания, изумления, узнавания Марина наконец пришла в себя, осознав, что не спит и не грезит, и кинулась к обретенной дочери:
— Примавера, девочка моя!.. Я молилась столько лет об этом чуде!.. Богородица мне помогла!.. И медальон пригодился!.. Недаром Донато верил в силу древнего золота!.. Ты мне снилась сегодня и была совсем как наяву!.. Маленькая моя, какая же ты стала большая и красивая!..
Восклицания Марины, со стороны казавшиеся бессвязными, для Примаверы были исполнены особого смысла и оживляли в ее памяти звуки родного материнского голоса, касание ласковых рук, из которых маленькая девочка когда-то была грубо вырвана на долгие годы.
— Мама... — с усилием произнесла она слово, столь непривычное для Грозовой Тучи, но сейчас возвращавшее ее крайнему детству, к чистым истокам, пробившимся сквозь пепел некогда прерванной памяти.
Наконец, уверовав до конца в чудо возвращения дочери, Марина опомнилась и заметила, что вокруг приезжих собрались любопытные слуги во главе с Агафьей, радостно причитавшей на весь двор.
Тогда Марина, распорядившись, чтобы слуги занялись делом, а именно приготовили праздничный обед и наилучшим образом убрали гостевые комнаты, обняла своих дочерей и обратилась к их спутникам:
— Прошу в наш дом, синьоры, мы отпразднуем сегодня огромную радость семьи Латино! Отныне наш дом будет и вашим домом, где вы всегда найдете дружбу и помощь.
— Погоди, мама, — вдруг остановила ее Примавера. — Прежде чем мы войдем в дом, я хочу тебе объявить, что Ринальдо Сантони — тот человек, который когда-то вызволил меня из рук Нероне Одерико. Много лет Ринальдо был для меня другом, братом, покровителем, почти отцом... а недавно стал моим венчанным мужем.
— Так ты замужем, дитя мое? — переспросила Марина и тут же обратилась к Ринальдо: — Я счастлива иметь такого зятя, как вы, синьор. Но почему так получилось, что за столько лет вы не могли найти родителей Примаверы?
