Пьерро покачал головой.
— Нет. Цепи мешают работать, — ответил он. — Тогда удается нарезать меньше сахарного тростника. Понимаешь? Обычно цепи снимают в поселке рабов на плантации. Но этот мец — живодер. Никто не знает, что ему взбредет в голову…
Ублийе хотел, чтобы его новые работники выбились из сил. Именно те, кто был склонен к побегу, должны были сразу увидеть, что их ожидает, если они не будут следовать его правилам. Джеф после этого длинного утомительного дня был счастлив, когда они еще через час пешего марша наконец добрались до поселения рабов, которое принадлежало плантации Роше о Брюм.
Возле главного дома — монументального строения с колоннами и мраморной лестницей — рабы пробежали незадолго до этого. Дом стоял на холме, возвышавшемся над долиной, в которой находилась бóльшая часть плантации. Значит, там жил Ублийе? Джеф немного удивился тому, что Ублийе даже не зашел в дом, чтобы поприветствовать свою семью, прежде чем отправить новых рабов в поселение. Жилища чернокожих находились в своеобразном лесочке — пальмы и папоротники, которые раньше здесь росли, не вырубили, для того чтобы между хижинами была дополнительная тень. Хижины были примитивными, сделанными из дерева и глины, лишь фундамент был каменный.
Вокруг деревни, состоявшей из хижин, стояло несколько более крепких домов, в которых, видимо, жили надсмотрщики. Строения казались не намного более комфортабельными, чем хижины рабов, но, естественно, у каждого надсмотрщика был свой личный дом, и им не приходилось делить жилье с другими соседями, как чернокожим. То, что дома надсмотрщиков стояли вокруг хижин чернокожих, облегчало охрану рабов. Конечно, эти мужчины не могли беспрерывно держать в поле зрения местность вокруг своего жилья, однако рабы знали, что им, для того чтобы выйти из своего поселения, надо было пройти между домами надзирателей — строений с просторными верандами, на которых кто-то мог сидеть в тени и, скучая, смотреть на дорогу…
Джеф сразу же заметил это, и Пьерро несмотря на усталость, казалось, тоже обратил на это внимание. Они оба были рады, когда смогли наконец упасть на землю перед центральной кухней для рабов — крытым строением, в котором над большими кострами варился суп.
— Здесь вы будете спать сегодня ночью, — коротко пояснил Ублийе, даже не делая попыток освободить рабов от их цепей. — Можете встать под крышу кухни, если начнется дождь. А завтра после работы вы построите себе новые хижины… При этом одна уже вон стоит, значит, четыре человека завтра вечером смогут поселиться в уютном доме. Это будут те четверо, которые будут работать лучше всех. Значит, сейчас поешьте, поспите, а завтра посмотрим, кто больше всех посадит саженцев в землю.
С этими словами Ублийе оставил рабов и направил своего коня, к удивлению новичков, не к главному дому, а к одной из хижин, которые принадлежали надсмотрщикам. Джеф удивился. Разве Ублийе не был их новым баккра? Или, как здесь говорили, мецом?
Пьерро думал о другом:
— Саженцы? Наверное, они хотят расширить плантацию. И речь идет о сахарном тростнике, брат, это не табак и не кофе… Merde[37]… И кофе, и табак тяжелая работа, но сахарный тростник еще хуже.
Джеф кивнул. Он ничего не знал о табаке и о кофе, однако плантации сахарного тростника были знакомы ему по Большому Кайману. У него проснулись смутные воспоминания об отце. Бесконечные поля, пыльные дороги, справа и слева обрамленные тростником выше человеческого роста. Колышущаяся зелень, через которую вела его Маану, пока они наконец не добрались до заброшенного, неухоженного, грязного помещения для рабов, в котором жил его отец. Неловкое приветствие его родителей — после года разлуки им было трудно снова привыкать друг к другу. Однако Джеф восхищался Аквази и смотрел на него снизу вверх — на этого огромного негра с чудовищными мускулами, который все Рождество о чем-нибудь рассказывал. О Нэнни-Тауне, о восстаниях, о свободе и о бегстве.
— Значит, они расширяют плантацию, — проговорил Джеф, размышляя о том, как это может способствовать его побегу. Может быть, новые поля, где были выкорчеваны деревья, примыкали к джунглям, в которых легко было спрятаться?
— Поэтому он купил столько новых рабов — а еще чтобы заменить старых. Что же могло случиться с теми, которые спали в свободной хижине?
— Как что? Они мертвы. — Толстая пожилая рабыня, которая принесла новичкам большие миски с супом, а также мазь для растертых суставов на ногах, объяснила все коротко и ясно: — С одним произошел несчастный случай, когда он рубил деревья. Двое других умерли от лихорадки… Здесь многие страдают от лихорадки, очень сыро…
Поселение рабов находилось в лощине ниже хозяйского дома, и земля тут была болотистой. Джеф только что в который раз отогнал огромное количество жирных мух от своей израненной щиколотки. Жара и влажность… Климат, который любят эти бестии. Да и кровососущим насекомым этот поселок, должно быть, казался настоящим раем.
— А одного повесили. Потому что он попытался наброситься на надзирателя.
— И за это сразу же повесили? — удивленно спросил Пьерро. — Полевого раба? Еще молодого? Он ведь стоит кучу денег!
Повариха пожала плечами:
— Это не имеет значения для меца Ублийе и нового хозяина дома. Он сказал странные слова: «наглядный урок». Чтобы мы все не подражали этому рабу… — Она скривила рот в мрачной ухмылке.
— Значит, мец Ублийе вовсе не плантатор? — осведомился Джеф.
Женщина покачала головой:
— Нет. Мец Ублийе — старший надсмотрщик. Он прибыл вместе с новым мецом, а тот женился на дочери старого месье. Старый мец мертв. — Она вздохнула, словно сожалея об этом.
— А что это за плантация? — спросил Пьерро. — Мец Ублийе говорил о сахарном тростнике. Но здесь же кофейная земля. Или нет?
Женщина кивнула:
— Здесь и то и другое. Старый мец выращивал только кофе, но молодой мец решил также сажать сахарный тростник. Для этого он вырубает лес для новой земли, и бедному Джимми дерево упало на голову. — Погибший раб, казалось, был ей близким человеком, и она перекрестилась, когда говорила о нем. Затем повариха сразу же приказала рабам разместиться под крышей ее кухни. — Ночью всегда идет дождь. Лучше вам сразу лечь там…
Она была права. Сразу же после захода солнца начался дождь, причем такой, что почти затопил поселок рабов. Джеф моментально понял, какой большой привилегией было поселение в хижину — когда он только пришел сюда, он подумал, что ему будет несложно ночевать под открытым небом. Вода во время дождя затекала в не закрытые сверху здания. Пол на кухне сразу же залило водой. Но хуже всего было то, что вода залила также открытые уборные, которые по непонятным причинам находились посреди поселка, а не за его пределами. Мужчины всю ночь боролись с водой и вонючей грязью.
