Алекс Норд влюбилась в Риса Стирлинга, что называется, с первого взгляда. Родители Алекс перебрались на новое место жительства в Кент — так ее отцу было удобнее ездить на работу в Кентербери. Переехали в самый разгар лета. Любознательная Алекс решила сразу же обследовать близлежащую округу. В живой изгороди она нашла отверстие, через которое можно было рассмотреть соседский сад. Но ее поразил не сад, ухоженный и утопающий в цветах, а юноша в саду. При взгляде на него у Алекс замерло сердечко. Его высокий рост, удивительно мягкие черты лица и вообще весь облик произвели на нее неизгладимое впечатление. В то время Рису было лет четырнадцать, а ей только недавно исполнилось четыре.
— Здравствуй, — довольно смело обратилась Алекс к мальчику, просовывая свою мордашку сквозь заросли кустарника.
Оторвавшись от книги, которой он был увлечен, юноша взглянул на детское личико, обрамленное листвой. Он чуть наклонился, чтобы яснее разглядеть маленькую незнакомку.
— Привет, — сказал он. — Как тебя зовут?
— Алекс. А тебя как?
— Рис. Будешь теперь здесь жить?
— Да.
— Значит, пойдешь в местную школу, в ту самую, которую называют БМШ.
— БМШ? — удивленно протянула Алекс.
— Ну да. БМШ означает Баркхемская мальчиковая школа.
— Но мне нечего делать в этой школе. Она же для мальчишек. А я девочка, — с упрямством произнесла она.
— Неужели? — Рис наклонился еще ниже. — Как же тебя угораздило иметь такое неподходящее для девочки имя?
— И все же я… — начала Алекс, как вдруг почувствовала, что летит куда-то вниз, сквозь заросли кустарника, в глубокую яму. Острые шипы вцепились в платье, колючие ветки царапали ноги. С его помощью она выбралась из неожиданной западни и очутилась прямо перед Рисом. С тем же упрямством она закончила начатую фразу.
— Я девочка!
Рис поторопился освободить ее от шипов и колючек, а Алекс, подражая матери, уперла ручонки в бока, топнула ножкой и рассерженно произнесла:
— Ну-ка, посмотри. Я самая что ни на есть настоящая девочка!
При виде столь угрожающей позы, а еще больше из-за ее воинственного тона Рис расхохотался.
— Ладно, ладно. Если тебе хочется быть Забиякой, будь ею, — сказал он, взял ее за руку и направился к своей матери.
Дома у Риса ее угостили лимонадом и кексом. Потом Рис посадил ее к себе на плечи и, сделав несколько кругов по саду, доставил домой. Алекс, обхватив ручонками его шею, чувствовал себя на верху блаженства.
В доме Алекс Рис был гостеприимно встречен, но долго не задержался. Когда он уходил, Алекс бросилась за ним вдогонку, схватила за руку, подняла на него раскрасневшееся личико, обрамленное светло-каштановыми кудряшками, и с детской непосредственностью сказала:
— Пожалуйста, прошу тебя, женись на мне, ладно?
Он засмеялся в ответ, погладил ее по головке и обещал, что выполнит просьбу. Разумеется, он отнесся к ее словам как к милой шутке. Но Алекс восприняла обещание серьезно и думала о нем долгие годы. За это время отверстие в изгороди стало таким большим, что на его месте родители решили соорудить калитку и тем самым ликвидировать причину постоянного волнения матери Алекс.
Обе семьи крепко сдружились и постоянно потешались над Алекс, не устававшей по любому поводу восторгаться Рисом.
Сам Рис относился к девочке с юмором, играл с ней как с ребенком; во время летних каникул брал ее с собой на дальние прогулки и на рыбалку. В зимние вечера терпеливо учил ее игре в шахматы; они вдвоем слушали музыку. В период занятий Алекс редко видела Риса. Пять дней в неделю он проводил в школьном пансионате и приезжал домой только на субботу и воскресенье.
Учился он очень прилежно, педантично выполнял все домашние задания, но когда выдавался свободный часок, Алекс постоянно торчала у него. В его доме она чувствовала себя свободно, словно в собственном, и к ней относились как к дочке. Но Алекс не нравилось такое отношение, она яростно восставала против того, чтобы Рис относился к ней как к сестре.
— Какая я тебе сестра, — сердито говорила она, глубоко веря в данное ей Рисом слово. — Ты же женишься на мне!
Подобные заявления Алекс стали у родителей предметом нескончаемых шуток. Они были уверены, что с возрастом ее упрямая убежденность пройдет. Тем временем Рис поступил в колледж, а по его окончании, получив диплом инженера, уехал в Южную Африку, где проработал более двух лет. Затем его перевели в Ботсвану, где велось строительство большого моста.
Время от времени он вырывался домой и, встречаясь с Алекс, благосклонно воспринимал ее восторги и радовался, что она так искренне относится к нему. Они иногда совершали пешие походы по утрам, он играл с ней в теннис на клубном корте. Однако ему уже исполнилось двадцать, и он стеснялся появляться на публике с десятилетней девочкой, которую прозвал Забиякой. Рис предпочитал общество сверстниц и уже приобрел кое-какой опыт в романтических похождениях.
Из Ботсваны он возвратился взрослым мужчиной двадцати восьми лет. Он загорел под африканским солнцем, раздался в плечах, но тонкие черты его лица почти не изменились. Рис не только стал сильным физически, но и приобрел манеры человека, знающего себе цену. Теперь он руководил одним очень важным инженерным проектом, и под его началом находилось много рабочих.
Алекс тоже встречалась с молодыми людьми, флиртовала с теми, кто ей больше всего нравился, но о каких-либо серьезных отношениях и не помышляла. Она продолжала любить только Риса той же пылкой любовью, как в первый день их знакомства.
Рис приехал домой как раз тогда, когда Алекс отметила свое восемнадцатилетие. Она была на сто процентов уверена, что Рис, как только увидит ее, сразу же заведет речь о помолвке и без всяких проволочек поведет ее под венец. Однако мать прибегала ко всяким уловкам, чтобы охладить пыл своей дочери. В ответ на материнские увещевания Алекс только смеялась и приговаривала: «Мы еще посмотрим».
Когда Рис увидел ее, повзрослевшую, складненькую, одетую в очаровательное платье, с искусно наложенной косметикой на хорошеньком личике, то, к ее разочарованию, не удивился, а рассмеялся.
— О Боже, — сказал он, — неужели моя маленькая Алекс так выросла!
Она, затаив дыхание, смотрела на него, полагая, что он отнесется к ней как к взрослой, как к своей девушке, но он только весело хихикал, как делал это всегда.
Несколько раз они вместе ходили на танцевальные вечера, и она чувствовала себя на седьмом небе. И все же каким-то образом понимала, что его отношение к ней лишь обычный долг вежливости. Когда они оставались наедине, Алекс делала недвусмысленные попытки соблазнить его. Но он отделывался ничего не значащими поцелуями, которые не имели ни малейшей примеси страсти.
