Утреннее солнце пробилось сквозь щелку в плотных золотистых шторах и бросило луч на лицо спящей женщины. Ее длинные темные ресницы задрожали, и холеная смуглая рука прикрыла глаза. Она повернулась спиной к окну, намереваясь продлить сладкий сон, но тут же, словно повинуясь неведомому сигналу, окончательно проснулась и села на кровати. Алене Стацинской, известной телеведущей, не нужны никакие будильники, ей вполне хватало, как она говорила, «внутренних часов». Достаточно лишь задумать нужное время, и она просыпалась минута в минуту. Вот и теперь она могла точно сказать, что на часах ровно половина восьмого. «Ты просыпаешься и тут же вскакиваешь, как солдат», — недовольно ворчал ее любовник, в отличие от Алены, обожавший по утрам понежиться в постели. Но сегодня она спала одна, Алексей остался в своем загородном доме, потому что временем распоряжался сам и мог себе это позволить. На то, чтобы собраться, у нее уходило часа полтора, и еще час до Останкина. Вполне хватит, конечно, если не задержат обычные московские пробки. Алена прошла в ванную, решив, что сегодня, пожалуй, чтобы лишний раз не нервничать и не чертыхаться на забитой до предела дороге, поедет на метро. Она этого не любила, но в те дни, когда программа записывалась в первой половине дня, предпочитала именно этот способ передвижения, потому что пробки не любила еще больше. К тому же сегодня Алексей заедет за ней в телецентр, и они отправятся за город, чтобы спастись от духоты, вот уже неделю как обрушившейся на столицу.
Алена стояла под душем, вдыхая аромат миндального геля, пенящегося на ее полной высокой груди, покрытой ровным загаром. Упругие струи воды приятно били по плечам, по плоскому, подтянутому животу, по узким по-мальчишечьи бедрам и стройным длинным ногам. Если бы не грудь, Алена вполне могла бы сойти за вытянувшегося подростка, а так она представлялась большинству мужчин обольстительной женщиной. Это впечатление усиливали чувственные губы, длинные каштановые волосы и миндалевидные желто-зеленые глаза.
Выключив воду, она слегка вытерлась огромным полотенцем с вышитой монограммой — подарком Алексея. Нежного оливкового цвета полотенца и халат он заказал в каком-то дорогущем бутике. Ей эти изысканные вещи пришлись по вкусу, хотя большинство подарков отличались такой экстравагантностью, что она не знала, что с ними делать. Алена посмотрела в затуманившееся зеркало в причудливой, плетенной из ротанга раме. Такого же плетения были и полки, и корзина для белья, и маленький табурет. Не очень практично, зато невероятно красиво на фоне кафеля, в тон которому Алексей и выбирал уютный махровый подарок. Она провела рукой по серебристому стеклу и осталась недовольна своим отражением. Губы были сухими и немного обветренными. Алена густо намазала их бальзамом, мысленно ругая своего бойфренда, большого любителя слишком страстных поцелуев.
В ванную прокрался дымчатый персидский кот так тихо, что она не заметила и только вздрогнула от прикосновения к обнаженным ногам пушистой шерстки. «Привет, Принц. — Алена погладила мурлыкающее создание по спине. — Вашему высочеству требуется завтрак?» Кот согласно мяукнул. Накинув халат, Алена прошла на кухню, где насыпала Принцу полную миску корма «Доктор Лаудер» и поставила на плиту джезву с кофе. На кухне царила атмосфера, которую она сохранила полностью, когда получила эту студию в наследство от отца, известного художника. Резной дубовый буфет, массивный стол из того же гарнитура, стулья с готическими спинками, обитые шоколадного цвета кожей, многочисленные медные и фарфоровые вещицы, которые она даже не решалась датировать. Но все это было прекрасно отреставрировано и пребывало в идеальном состоянии. Особой заботой Алены стали многочисленные пышные растения на широком мраморном подоконнике, и сейчас они просто купались в лучах столь редкого в московских широтах солнца.
С кофе было покончено, и Алена, небрежно заколов волосы и не утруждая себя макияжем, выскочила из дома. Все равно гримерша Саша сделает из нее то, что миллионы телезрителей увидят на экране, а сейчас ей узнавание ни к чему.
Она привычно улыбнулась в камеру и произнесла хорошо поставленным дикторским голосом: «Не переключайтесь, когда мы прервемся на рекламу. Мы будем с вами через несколько минут. Самое интересное впереди!»
«Интересное, — подумала Алена, — даже очень…» Сегодня ее почему-то особенно раздражала собственная улыбка, новости, которые она сообщала с экрана, ее партнер с приклеенным выражением радушного внимания на лице и полное несоответствие очередной порции ужасов их общему бодрому тону. Пока шел рекламный блок, Алена успела сделать пару щедрых глотков крепкого кофе, а сидевший рядом с ней Игорь отдался в руки гримеров. В студии было страшно жарко, и он «потек».
— И как ты умудряешься сохранять такой свежий вид, красавица? — спросила суетящаяся вокруг Игоря гримерша Саша и добавила: — Все-таки я тебя чуть-чуть подправлю. Для порядка. Ты помаду съела.
— Я люблю жару, ты же знаешь. Все, что для других просто прохлада, для меня — холод собачий. А сейчас в самый раз.
— У тебя плохое кровообращение, — буркнул Игорь, поправляя съехавший в сторону галстук.
— Может, и так, но зато я не обливаюсь потом перед софитами. Сашке работы меньше.
— Все готовы? — крикнул режиссер их новостной программы. — Эфир!
Программа подходила к концу, когда принесли незапланированный блок. На экран дали фотографию прелестной девочки и номер счета, куда можно перевести деньги. Ребенок, страдающий лейкемией, нуждался в дорогостоящей операции по пересадке костного мозга. На этой грустной ноте они с Игорем распрощались со зрителями, зачитав предварительно обращение за помощью.
Алена прошла в свой маленький кабинет, чтобы переодеться, и посмотрела на часы. До встречи с ее нынешним любовником, известным продюсером Алексеем Громовым, оставалось совсем мало времени. Она вздохнула, вспоминая их последнюю ночь, проведенную в его загородном доме. Может быть, им все-таки пора расстаться? Уж слишком он ревнив и нетерпим.
Она скинула легкий полотняный жакет от «Ferre» цвета топленого молока, который прекрасно оттенял ее темно-каштановые волосы и желто-зеленые глаза, и осталась в одной узкой юбке. Придирчиво осмотрела себя в большом настенном зеркале и с досадой отметила, что припудренный синяк у нее на шее приобрел желтоватый оттенок. Лешка! Неужели ей и в самом деле когда-то могла нравиться его нарочитая грубость? Да, призналась она себе, еще как! Да и сейчас Алена не могла избавиться от непрошеных ощущений.
