Лорин Чандлер - Новогоднее желание

«Знаешь, папа, учительница говорит, что каждый раз, когда звенит колокольчик, у ангела вырастают крылья».

«Верно! Молодец, Клэренс».

Последнюю реплику передачи «Жизнь прекрасна» заглушил свист ветхого обогревателя, стоявшего в углу номера мотеля.

Сэм Маклин тупо уставился на черно-белый экран телевизора. Как раз в этот момент Джимми Стюарт и Донна Рид в шумной компании других голливудских знаменитостей, собравшихся вокруг рождественской елки, приготовились пропеть с воодушевлением «Доброе старое время». note 1 У этих людей на телевидении какие-то садистские наклонности, подумал Сэм. Не успел пройти один праздник, а они спешат тебе напомнить, что следующий уже на носу.

Протянув руку за пузырьком с таблетками, Сэм невольно взглянул на стоявшие рядом на столике электронные часы и вздохнул — до полуночи оставалось четыре часа, так что День благодарения note 2 еще не кончился.

Запив таблетки, Сэм потянулся, чтобы поставить лекарство и стакан с водой на столик, и нечаянно оперся на левое бедро. Боль пронзила ногу. Черт! Снова слишком поздно вспомнил, что надо принять обезболивающее.

Опираясь на красивую трость орехового дерева, которую ему подарили в день выписки из госпиталя, Сэм сел и осторожно спустил на пол ноги. Малейшее движение причиняло такую боль, словно его протыкали чем-то острым. Все же он собрался с духом, встал и проковылял к окну. На столе рядом с нетронутым обедом и чашкой жидкого кофе лежало письмо, которое ему прислал его друг Джозеф Лоусон за неделю до выписки.

«Приезжай в Айдахоnote 3, — писал Джо. — Побудь у нас и оглядись. Не торопись принимать решение. И помни, „У Лоусона“ тебя ждет работенка. — (Это был магазин, доставшийся Джо по наследству от отца.) — Мама и девчонки будут тебе рады. И вообще, не стоит оставаться одному на праздники!»

Стараясь не обращать внимания на боль, Сэм глядел на подернутую дымкой луну.

Сэм был старшим сержантом в армии США и отпуск, как правило, проводил либо на своей базе, либо в семье кого-нибудь из офицеров, если не удавалось под благовидным предлогом отказаться. Но даже в семьях, где царило веселье, вкусно кормили и велись приятные разговоры, он чувствовал себя таким же одиноким, как сейчас.

Пульсирующая боль в ноге стала постоянным напоминанием о том, что никогда ему больше не быть взводным. Тринадцать лет, пока служил в армии, он чувствовал, что там его место.

А что его ждет теперь? Будет сидеть за письменным столом и перекладывать бумажки?

Проклятье! Сэм с такой силой швырнул палку, что со стены посыпалась штукатурка. Им вдруг овладело отчаяние. Кому он теперь нужен?!

Взгляд Сэма снова упал на письмо Джо. Друг предлагает работу.

А что? Может, стоит попробовать? По крайней мере это предлог, чтобы уехать в другое место. И у него будет время подумать, что делать дальше со своей жизнью.

Сэм снова посмотрел в окно. Луна была закрыта облаками, звезд вообще не было видно. Он устал от постоянных сомнений, надо на что-то решаться.

Может, в Айдахо будут звезды?

— Сыграем в петуньи?

Натянув штаны своей любимой пижамы, Тимми повалился на кровать и задрал ноги.

— Сорви петунью, мамочка.

Усмехнувшись, Дэни подтянула к себе сына, так чтобы его розовые подошвы были поближе. Тимми сложил руки на животе и радостно захихикал. Игра в петуньи доставляла ему страшное удовольствие. Ради нее можно было перетерпеть и вечернее купание.

Улыбаясь сыну, Дэни стала по очереди теребить каждый пальчик, приговаривая:

— Одну петунью сорву для мамы Тимми, вторую петунью сорву для… — Дэни помнила эту глупую, незатейливую игру еще со времен своего детства. Она ее тогда любила так же, как сейчас Тимми.

Перебрав все пальчики, Дэни наклонилась, чтобы поцеловать каждую пяточку этих любимых ножек. Как быстро они растут! Совсем недавно она обувала их в первые башмачки, а, собираясь первый раз в сад, Тимми сам выбрал себе красные с синим сандалики.

— Наденем носки? Сегодня ночью будет холодно.

В знак согласия Тимми тряхнул рыжими, как у Дэни, кудрями.

— А теперь, мамочка, можешь уходить.

— Ты еще не помолился на ночь.

— Я сегодня сам помолюсь.

«Сам» стало теперь любимым словом Тимми. Дэни улыбнулась и встала.

— Ладно, малыш. Не забудь потом погасить свет.

Заглянув в гостиную, Дэни посмотрела, на отца, сидящего на диване в той же позе, что и полчаса назад, когда она пошла укладывать Тимми, — голова откинута на спинку дивана, руки лежат на коленях ладонями вверх, как у йога. По телевизору как раз заканчивалась передача «Жизнь прекрасна» и звучала песня «Доброе старое время». Отец уже дважды за эти праздники смотрел передачу и слушал песню со слезами на глазах. Дэни могла поручиться, что и на Рождество он снова будет смотреть эту же передачу. Милый папочка, он так просто ко всему относится. Он по-прежнему считает Джимми Стюарта лучшим актером, а Донну Рид — самой забавной девчонкой. Пирог с тыквой и взбитыми сливками для него по-прежнему праздничная еда… и вообще — жизнь прекрасна. Дэни постояла минуту в дверях, наблюдая, как медленно сползают с носа отцовские очки, и прислушиваясь к его тихому храпу, а потом решила проверить Тимми.

Как правило, молитва занимала не более тридцати-сорока секунд, но и сейчас еще явственно слышалось бормотанье. Чуть приоткрыв дверь, Дэни заглянула в комнату и прислушалась. Лампа была потушена. Свет из окна падал на кукол на постели Тимми.

— Еще один стакан воды, и хватит. — Тимми говорил тихо, имитируя низкий мужской голос. Затем потряс одной из кукол и заговорил как бы за нее: — Сегодня ты вел себя хорошо. За это завтра мы пойдем с тобой на встречу с Санта-Клаусом. Хочешь? — спросил Тимми, обращаясь к кукле, лежащей на подушке и, по всей вероятности, изображающей его самого. И ответил своим голосом: — Здорово! А мама испечет печенье, которое так любит Санта. — И снова «баритоном»: — Да, малыш. А теперь спи, а мы с мамочкой на тебя посмотрим.

Мы с мамочкой? Она увидела, как Тимми, держа в каждой руке по кукле, столкнул их головами, и услышала громкий звук поцелуя.

— Поцелуй мамочку еще раз. А теперь скажи мамочке, что ты ее любишь. — И снова «мужским» голосом: — Я люблю тебя. А теперь спи.