Тимми усадил свою воображаемую семью на ночной столик и залез под одеяло.
Дэни тихо прикрыла дверь и вернулась в гостиную, чувствуя, что у нее подгибаются ноги.
Она вспомнила про обещание, которое дала сыну в тот день, когда выписывалась из родильного дома, — испуганная двадцатитрехлетняя девчонка с крошечным сверточком на руках: «Мы будем семьей — ты и я. Обещаю».
Боже мой, подумала Дэни. Разве они не стали семьей? Неужели она не справилась?
Конечно, она никогда не предполагала, что они окажутся в этом захолустье в Айдахо, в этой давно не крашенной развалюхе на ферме, едва позволяющей им прокормиться! И уж конечно, не представляла, что они будут одни на День благодарения, или на Рождество, или на Новый год.
Отец Дэни внезапно сильно всхрапнул перед тем, как проснуться, и она поспешно скрылась в своей спальне. Не зажигая света, она встала у окна и прижалась лбом к холодному стеклу.
Мне следовало переехать в Лос-Анджелес или какой-нибудь другой город, где местное отделение общества «Родители-одиночки» больше, чем Ассоциация учителей и родителей. Дэни тяжело вздохнула. Она глядела на небо, и казалось, что звезды ей подмигивают.
— Хоть бы вы подсказали мне, что делать, — прошептала она, обращаясь к звездам.
Где-то под тем же самым небом жили люди, которые все еще чего-то желали, во что-то верили. И она когда-то мечтала и хотела, чтобы и ее сын оставался наивным и верил, что мечты сбываются. Пять лет — это не тот возраст, когда людей постигает разочарование.
Но что это ночное небо, эти звезды могут предложить не такой уже молодой матери-одиночке, давно разуверившейся в том, что мечты могут сбыться? И тут впервые за многие годы, закрыв глаза и сложив руки под подбородком, Дэни стала молиться.
— По-моему, дочка, ты сошла с ума!
— Тише, папа, Тимми может услышать.
Но Тимми был поглощен тем, что катал свой самосвал вверх и вниз по ножке стула и изображал рев мотора.
Дэни вынула из духовки противень с овсяно-кокосовым хрустящим печеньем.
— Хочешь? — спросила она отца, а потом вдруг заявила с невинным видом: — Прости, папа, я забыла, что ты решил не есть сладкого.
Но Джин сверкнул глазами, поняв подначку дочери, и постучал по своей тарелке:
— Клади сюда.
Дэни присела к столу.
— Если разобраться, — начала она, — это не такая уж плохая идея. — Дэни подняла глаза и встретилась с суровым взглядом отца, но решила не отступать и выложить ему все, о чем она думала ночью. — Сколько тебе, папа, известно счастливых браков? По-настоящему счастливых? Назови хотя бы тройку, не задумываясь.
Джин откусил печенье и долго его прожевывал, прежде чем ответить.
— Антоний и Клеопатра.
— Нет, я имею в виду из живущих сейчас. — (Джин нахмурился.) — Вот видишь. Ты и одного не можешь назвать. И я тоже, — печально улыбнулась Дэни. — Кроме вас с мамой. — (Джин кивнул. Он редко говорил о своей покойной жене, но Дэни знала, что он часто о ней вспоминает.) — Вы все время смеялись. Я думала, что ты постоянно рассказываешь маме всякие анекдоты.
— Иногда рассказывал, — улыбнулся Джин. Помолчав, он добавил: — У тебя могло быть то же самое. Ты ведь хорошенькая и умненькая. Возможно, я слишком редко говорил тебе об этом.
— Говорил, папа. И вообще ты все делал правильно.
— Тогда советую тебе не торопиться, — произнес он, имея в виду план, о котором Дэни рассказала ему утром. — Брак — это серьезная работа, а без любви…
— Лучше брак без любви, чем любовь без брака. И пожалуйста, не говори, что можно иметь и то, и другое. Мне уже двадцать восемь, и у меня ребенок. У меня не осталось времени гоняться за несбыточным. Да и сил нет.
— Ты еще можешь кого-нибудь встретить… просто так, естественным путем.
Значит, то, что она задумала, отец считает совершенно неестественным. Задетая за живое, Дэни возразила довольно резко:
— Интересно, кого я могу найти здесь, в Роквью? — В городке было меньше тысячи жителей, большинство либо женаты, либо распутники.
— Да тебе надо почаще куда-нибудь выходить. Поехала бы с подругами в Боаз на танцы…
Танцы! После девяти-десяти часов на ногах даже думать о них страшно.
— Я не хочу знакомиться на танцах. То, что я задумала, нравится мне больше, — упрямо заявила Дэни и взяла со стола большой белый конверт. В нем находился ее шанс создать для сына нормальную семью. Мысленно она перечитала то, что уже читала утром отцу:
«Домашний очаг на праздники.
Небольшая семья на скромной ферме ищет мужчину, желающего сделать наш дом местом своего жительства. Он должен любить детей и быть работящим. Без дурных привычек, положительный. Рекомендации обязательны. Трехмесячный испытательный срок. Просьба обращаться только с серьезными намерениями».
— Я почти все свои машины купил по объявлениям в газете, — проворчал Джин, — и половина из них оказались барахляными.
— Поэтому я и настаиваю на испытательном сроке, — улыбнулась Дэни. — Как у водителей.
Джина сравнение не рассмешило. Покачав головой, он пробурчал:
— Надо поторопиться, а то не застанем Санта-Клауса «У Лоусона».
Дэни хотелось поговорить с отцом и убедить его, что она приняла правильное решение. Но Джин был из тех отцов, которые не вмешиваются в дела детей — пусть учатся на собственных ошибках.
— Пойду соберу Тимми, — сказала Дэни, засовывая конверт в карман. Позже она попросит отца отвезти объявление в «Трибюн» — эту газету распространяют по всему штату, так что его прочтет много народу. — Спасибо, что согласился пойти с нами, папа. Он так любит бывать с тобой.
— Он же мой внук, — отмахнулся Джин. — Заставь его надеть варежки. Похоже, снова пойдет снег.
— Не думай, что я соглашусь на первого попавшегося, папа, — попыталась Дэни успокоить отца. — Если не откликнется тот, кто нам нужен, мы будем жить, как жили. Но я должна попытаться. Ради Тимми.
Джин похлопал дочь по руке и кивнул.
— Надевай пальто и варежки, малыш, — крикнула она сыну. — Поедем в гости к Санта-Клаусу.
За все свои тридцать два года Сэм не видел столько сопливых носов.
Сидя в огромном дешевом пластмассовом кресле, окрашенном золотой краской, Сэм смотрел на море ребячьих голов и чувствовал себя принесенным в жертву какому-то чужому племени.
Ребятишки, все от горшка два вершка и все одинаково утирающие рукавом носы, выстроились в длиннющую очередь, чтобы посидеть у него на коленях.
Ну и втравил же его дружок Лоусон в работенку! Сэм сжал кулаки. Тоже мне умник нашелся, сукин сын!
