Ноа - Карли Кин

Перевод выполнен для группы Wombooks (t.me/+Uk0_wA948U84NGYy)

Перевод, редактирование и вычитка: Полина (@doydxhh)

Оформление: stp_books (t.me/+m08DPkMMvntiOWYy)

Оформление обложки: (t.me/savvbook)

Чрезвычайная ситуация в сердце

Ноа

Я заканчиваю с переломом бедра в палате № 6 и оформляю документы для госпитализации пациентки, надеясь, что ее пожилой муж, дочь средних лет или кто-то еще сможет позаботиться о ней дома, пока она будет восстанавливаться. Конечно, я никогда этого не узнаю; я вижу пациентов, зачастую, только однажды, когда они поступают в отделение неотложной помощи.

Некоторые поступают с аппендицитом, с инсультом, с сердечным приступом, кто-то даже с желудочными спазмами, которые оказываются родовыми болями. Они приходят со сломанными лодыжками, разбитыми носами, сломанными ребрами, приходят с порезами и ушибами, грыжами и гематомами, кровотечениями из носа и наркотической комой. Иногда пациенты приходят со странными вещами — на прошлой неделе у нас был парень с лампочкой в прямой кишке — а иногда они приходят по печальным причинам, например, с младенцами, которые уснули и не проснулись. Еще слишком часто приходят пьяными, под кайфом, с суицидальными наклонностями или жертвами неприятных несчастных случаев. Слишком часто они приходят с травмами, от которых желудок выворачивается наизнанку. А иногда люди поступают уже мертвыми.

Как моя жена.

Моя покойная жена, Эбби. Ее нет уже четыре года.

Я видел ее тело после аварии. Джеймсу было неполных два года, и он поднял крик, когда мы оставили его с родителями Эбби, чтобы покататься на лыжах в долине Ханаан в честь нашей десятилетней годовщины. Но это был не самый долгий крик, потому что мама Эбби предложила ему печенье, и он очень быстро перестал плакать. В машине Эбби была так взволнована, что практически подпрыгивала на своем сиденье. Когда мы встречались, она была звездой футбола и всесторонней спортсменкой в Северо-Западном университете, но она была так занята моим обучением в медицинской школе, потом в ординатуре, а потом так занята Джеймсом, что у нее не было возможности покататься на лыжах с нашего медового месяца.

Я предупредил ее: снега было достаточно, чтобы кататься на лыжах, но не настолько, чтобы он закрывал предметы ландшафта, которые могут стать препятствием. Я предупредил ее, чтобы она надела шлем.

— Не глупи, — сказала она. — Я останусь на трассе. Ты пойдешь дальше и пройдешь промежуточный этап без меня; ты же знаешь, что мне нравится склон для кроликов.

Мы так и не узнали потом, как она с него сошла. Или как кончик ее лыжи зацепился за корень дерева под поверхностью снега, или как этот толчок мог подбросить ее в воздух и ударить о ствол дерева. Ее травма головы даже не выглядела через чур серьезной.

Она была просто мертва.

Некоторое время после этого я тоже мог быть мертв.

Но Рейчел вытащила меня из этого. Она поехала на юг в снежную бурю и ворвалась в парадную дверь моего дома (моего и Эбби, дома, который мы планировали заполнить детьми). С тех пор она присматривала за мной и Джеймсом. Она переехала ко мне и превратила комнату над гаражом, которая должна была стать моей мужской пещерой, в свою студию скульптора, и теперь она управляет моей жизнью.

Могло бы быть и хуже. У меня есть Джеймс, который является самым милым человеческим торнадо на свете, и который смотрит на меня мамиными карими глазами, когда хочет еще одно печенье. Кроме того, я знаю, что моя сестра любит нас.

А у меня есть моя работа — чинить людей. Мы берем нашу волшебную ленту, суперклей, швы и зелья, и чиним то, что можем, и в большинстве случаев это помогает.

Однако, в некоторые дни этого недостаточно. Но сегодня все хорошо. Ранее к нам поступили четыре пациента после ДТП (одно легкое сотрясение мозга, одна сломанная рука, разорванная печень, которая сразу же отправилась в хирургическое отделение, и один пойманный и отпущенный без медицинских проблем). Была пьянка и бытовуха на двоих, и Код Браун (сильный понос). Плюс маленькая старушка с переломом бедра. Сегодня никто не умер, и это действительно хорошая смена в неотложке.

Я перепроверяю рентгеновские снимки перелома моей Лол, чтобы убедиться, что я ничего не пропустил, а затем вижу подпись конкретного рентгенолога, который сделал эти снимки, и моя ночь становится немного лучше, потому что прекрасная Калинда Уайт работает в мою смену. Теперь я все решил: я сбегаю в радиологию и спрошу ее о снимках. Мне не нужно этого делать, потому что она знает, что делает, и пленки ясны как день, но мне нужно хоть какой-то повод.

Я начинаю бодро шагать по коридору, напоминая себе, что мне действительно не следует этого делать. В больнице нет политики борьбы с отцовством, и, похоже, среди моих коллег всегда хватает знакомств, но Калинда намного моложе меня. Она кажется такой милой и всегда дружелюбной.

А еще у нее потрясающая задница. Она похожа на перевернутое сердце: круглая и упругая. Она так и манит потрогать ее.

Я, конечно, не делаю этого. Не хочу быть жутким гадом, а тем более домогаться на рабочем месте. Но, черт возьми, я постоянно думаю о том, чтобы прикоснуться к этой заднице.

С такими мыслями в голове и с теснотой в паху, я немного смущаюсь, когда за углом, ведущим в радиологию, вижу выходящую Калинду.

— О, привет, — говорю я и бросаю ей рентгеновские пленки. — Калинда, есть минутка?

Она останавливается, и ее щеки розовеют.

— Здравствуйте, доктор Боннер. Какие-то проблемы?

— Нет, нет, — заверяю я ее. — Просто у меня возникла пара вопросов по этому поводу, может быть, вы сможете прояснить. Как проходит ваша ночь?

— Идет, — говорит она игриво. — Я сделала что-то не так, доктор Боннер?

— Нет, вовсе нет. И зовите меня Ноа.

Она смотрит вниз и заправляет за ухо выбившийся локон своих красивых клубнично-светлых волос. Когда она поднимает взгляд, ее голубые глаза смотрят на розовые щеки.

— Что Вам нужно знать? Эм, Ноа. — И она снова краснеет.

— Ну… Я вижу некоторое истончение костей здесь, — и я указываю на снимки пациентки. — В других местах, кроме перелома. Вы видите это?

Она моргает на меня и прикусывает нижнюю губу.

— Вы же знаете, что я всего лишь рентгенолог, верно? Это вроде как выше моего уровня.

Она совершенно права. Мое оправдание, чтобы прийти сюда, довольно прозрачно. Боже, как неловко.

Я