Повернувшись через несколько мгновений, Казимиро увидел, что ее щеки были красными.
— Вы весьма свободно оказываете любезности, — проговорил Казимиро.
— Как и вы, — парировала она. — Скорее всего, вы не можете вспомнить меня потому, что знали слишком много женщин, и все они превратились в одну сплошную серую массу.
Он медленно оглядел ее с ног до головы. В его янтарных глазах вновь вспыхнул гнев.
— Как вы смеете так говорить со мной?!
— Я следую вашему примеру, — парировала Мелисса. — Почему я должна терпеть оскорбления только потому, что вы — король, а я — простая женщина? Тем более когда вы бессовестно уклоняетесь от исполнения долга.
— Бессовестно уклоняюсь от исполнения долга? — удивленно повторил Казимиро.
— А разве нет? Я только прошу вас посмотреть на Бена, и вы поймете, что он — ваш сын. Что вы теряете?
Король задумался: если выяснится, что у него есть наследник, его жизнь, его будущее изменятся самым драматическим образом. Взглянув на Мелиссу, Казимиро понял, что она так легко не откажется от своих слов. Уйди он сейчас — многие вопросы останутся без ответа, и он не сможет с легким сердцем покинуть престол.
— А если я его увижу, — произнес Казимиро, — и не поверю, что это мой ребенок, тогда вы согласитесь оставить меня в покое?
Это очередное черствое замечание глубоко ранило Мелиссу — король хотел, чтобы она оказалась лгуньей. Она понимала, что для него их роман был всего лишь интрижкой, ничего не значащей связью. Если бы речь шла только о ней, она ушла бы с гордо поднятой головой. Но это касалось и малыша, поэтому Мелисса была вынуждена принять оскорбительное условие. С другой стороны, зачем Казимиро видеть мальчика, если он полностью уверен, что Бен — не его сын? Возможно, в его памяти промелькнул лучик воспоминаний об их страстных ночах, возможно, он узнал ее губы, руки… В глубине души Мелисса не верила в то, что у короля было огромное количество партнерш, которых он не мог отличить одну от другой.
Мелисса взглянула в мрачное лицо Казимиро и вспомнила, как мгновение назад страстно ласкала его волосы. На голове была вздутая полоса… Она знала наизусть тело возлюбленного и могла бы поклясться, что шрама там раньше не было. Скорее всего, это следствие падения. Неожиданно все встало на свои места.
— Так вот почему вы не можете меня вспомнить, — вдруг сказала она.
Казимиро напрягся:
— Что вы такое несете?
— Когда вы упали с лошади, — медленно продолжила Мелисса, — вы едва не погибли. И ваш брат был принцем-регентом, пока вы лежали в коме.
— И я не хочу об этом вспоминать! — рявкнул король.
Казимиро взбесило выражение понимания и сочувствия на лице Мелиссы.
— Возможно, но прошлое всегда влияет на настоящее, не так ли? Вы сильно ударились головой. Я ничего для вас не значу, потому что вы потеряли часть своих воспоминаний. Разве я не права, Казимиро?
Казимиро почувствовал, как его охватывает звериная ярость.
Мелисса была уверена в своей правоте, и это придало ей сил: ее щеки горели страстью, а глаза сверкали как изумруды. Он сжал кулаки. Никто, абсолютно никто не знал, что часть его воспоминаний исчезла. Как же англичанке удалось это выяснить?
— Как вы догадались? — спросил он холодно.
Она заметила, что король ничего не отрицал. Мелисса вдруг представила, как он лежит где-то на дороге, раненый и неподвижный. Несмотря на то что Казимиро обошелся с ней так грубо и жестоко, она все же испытывала к нему чувства.
— Этот маленький шрам… — тихо проговорила она.
Казимиро с интересом прислушался — ему стало любопытно, фальшивы ли эти эмоции в ее голосе или истинны.
— А вы умнее, чем я полагал, — произнес он, а про себя подумал: «…и, вероятно, так же хитры».
Тем не менее король испытал облегчение при мысли, что может поделиться с кем-то своим несчастьем, снять с души часть груза. Долгое время эта тайна душила его — Казимиро не находил силы рассказать все брату, а более близкого человека у него не было. Теперь появилась Мелисса, которая хотела разделить его горе.
— Значит, вы не отказываетесь взглянуть на Бена? — спросила она с надеждой в голосе.
— Нет, не отказываюсь.
Мелисса облегченно вздохнула: наконец они достигли какого-то соглашения. Внезапно ей захотелось выразить ему свою благодарность, но она удержалась и только кивнула. Какой смысл проявлять искренние чувства перед королем с ледяным сердцем — он их не оценит и не поймет.
Казимиро внимательно за ней наблюдал. Всего несколько мгновений назад он готов был уйти, гневно хлопнув дверью, и начать готовиться к поездке в Англию, чтобы поскорее увидеть ребенка и убедиться в ее лживой натуре. Но проявленная ею проницательность все изменила: Мелисса представляет опасность. Вдруг она попытается использовать свои сведения, чтобы шантажировать его?
Казимиро внимательно окинул ее взглядом: волосы, высохнув, спадали на округлые плечи мягкими волнами, соблазнительная грудь, узкая талия и длинные ноги так и манили провести по ним ладонью, познать их нежность. Он уже убедился, что на Мелиссе не было ничего, кроме ужасной майки. Его снова накрыла волна жгучего желания.
— Иди сюда, — тихо позвал он.
Мелисса растерялась. Она заметила, как помрачнело лицо Казимиро, и со страхом ждала приступа гнева. Но неожиданно вся его злость исчезла, уступив место какой-то игривости. Его губы смягчились, словно хотели показать, что готовы к поцелую, глаза потемнели от желания. Ее сердце учащенно забилось.
— Зачем? — спросила она.
— Давай не будем играть в эти игры. Ты прекрасно знаешь зачем.
— Но вы только что…
— Оттолкнул тебя?
— Да.
— Возможно, я осознал, как глупо себя повел. Или моему телу нужно было время, и теперь оно протестует очень громко и яростно. Ты же знаешь, мы не всегда понимаем сразу, что именно нам нужно. — Казимиро пожал плечами. — Иди сюда, Мелисса.
— Нет, — ответила она.
— Нет? Ты отказываешь своему королю?
— Вы не мой король. И, да, я вам отказываю.
— Почему?
— Потому что… — «Потому что ты уже отнял у меня здравый смысл. Потому что ты можешь разбить мое сердце на тысячи осколков». — Потому что я здесь, чтобы говорить о моем сыне, а остальное неуместно.
— Неуместно? — Казимиро удивленно приподнял бровь. — Ты думаешь, существуют какие-то определенные правила касательно нашей необычной ситуации? — спросил он резко. Забавно, но ее слова еще больше распалили его. Ни одна женщина ему не отказывала, не смела отказать. — В таком случае я сам должен подойти к тебе, моя прелесть.
