Бренна закрыла глаза и погрузилась в воду по шею.
Она даже не догадывается, что винный завод — это последнее, о чем он сейчас думает.
— Я не хочу снова с тобой спорить. Это очень утомительно, а я так сегодня устала.
— Кто сказал, что мы будем спорить?
Открыв глаза, Бренна посмотрела на него с недоверием:
— У нас много лет не было цивилизованного разговора. Думаешь, сегодня у нас получится? При этих обстоятельствах?
Бренна была права, но ее мягкий хрипловатый голос зачаровал его. В ее резких ответах не было ни пыла, ни сарказма. Это хороший знак. Откинувшись назад, он скопировал ее позу и пожал плечами.
— Пока все хорошо.
Она мягко рассмеялась:
— Все всегда бывает в первый раз.
Джек испытал ощущение дежавю. Бренна выглядела спокойной. Ее лицо окружал пар, ноги лежали всего в нескольких дюйма от него. Его охватили приятные воспоминания, и ему захотелось притянуть ее к себе и…
— Как обстоят дела в «Гарретт пропертиз»? Макс говорил, что ты собираешься строить новые отели на восточном побережье.
Вопрос Бренны вернул его к реальности.
— Все идет хорошо. На следующей неделе я еду в Нью-Йорк подписывать окончательное соглашение.
Уголки ее рта дрогнули в улыбке.
— Макс был бы доволен. Он всегда хотел иметь отель на Манхэттене.
— А я все это время думал, что ему нужен был только винный завод.
Ему понравилось удивленное выражение ее лица, и он ей подмигнул.
— Завод у него уже был, но ты же знаешь, что твой отец никогда не останавливался на достигнутом.
— Да, Гарреттов нелегко удовлетворить. — Джек встретился с ней взглядом и смотрел на нее до тех пор, пока ее щеки не вспыхнули.
Она отвела глаза, затем неловко кашлянула и с улыбкой посмотрела на Джека:
— Это точно.
Затем она снова закрыла глаза и еще чуть глубже опустилась в воду. При этом ее ноги задели его ноги, и она быстро отодвинулась. Несколько минут они сидели молча. Джек наблюдал за тем, как ее тело постепенно расслабляется. Когда она наконец заговорила, ее голос был ровным и спокойным:
— Сегодня мы собрали последний виноград ранних сортов. Урожай хороший, и сок получится великолепный.
Пока им удавалось вести цивилизованный разговор. Это обнадеживало.
— Только ты можешь назвать виноградный сок великолепным.
Бренна улыбнулась:
— Из великолепного сока получается великолепное вино. Это большое счастье.
— Что еще делает тебя счастливой, Брен? — Неожиданный вопрос, сорвавшийся с его губ, потряс его не меньше, чем ее.
Она устало вздохнула:
— Сейчас мы будем спорить?
Джек не смог удержаться от улыбки, но глаза Бренны по-прежнему оставались закрытыми, и она не могла ее видеть.
— Не будем, если ты не начнешь. Я просто задал тебе вопрос.
Ее плечи опустились.
— Прекрасно. — Немного подумав, она провела ладонями по поверхности воды и добавила: — Хороший урожай и хорошее вино.
«Она когда-нибудь думает о чем-то другом?»
— А кроме вина, Брен?
Она поджала губы в притворном раздражении:
— Прогулки по виноградникам на закате, когда тихо и прохладно, но еще не темно.
В их совместной истории было несколько таких прогулок, но ему не следует сейчас ей о них напоминать.
— Мороженое с помадкой и орехами. И… и… Можно я еще раз назову хорошее вино?
— Как-то скучно, не считаешь?
Ее глаза снова открылись.
— Что я еще могу сказать? Я довольствуюсь малым. А как насчет тебя?
— Мне по душе спокойные заседания совета директоров, когда от меня не требуют невозможного. Быстрые автомобили. Хороший скотч.
Бренна покачала головой:
— Странный список.
— Ну не для всех же счастье ограничивается хорошим вином.
Он произнес это небрежно, но подбородок Бренны задрожал, и она поспешно закусила губу. Джек чувствовал, что она набирается смелости, чтобы сказать ему что-то важное.
— Прости меня, Джек, — наконец произнесла она.
Извинение? Он ожидал чего угодно, только не этого. Чего она добивается?
— За что, Брен? — спросил он.
— За многое. Но главным образом за то, что мое присутствие здесь мешало тебе сюда приезжать.
Он фыркнул, и Бренна вопросительно посмотрела на него.
— Бренна, будь у меня желание сюда приехать, твое присутствие меня бы не остановило.
Она наморщила лоб:
— Но тебе же раньше здесь нравилось. Ты проводил много времени на свежем воздухе. Ты ведь только после… ну ты знаешь… после нашего развода перестал сюда приезжать. Это из-за меня, и мне очень жаль.
Он мог бы сказать что угодно, но после такого признания Бренна заслуживает откровенности.
— Я не люблю вино. Не люблю виноград. Меня нисколько не интересует сельское хозяйство. Подумай, как часто я сюда приезжал в первые два года после того, как Макс купил этот завод.
— Кажется, дважды.
Наклонившись вперед, он встретился с ней взглядом:
— Это потому что ты была в школе, и я тебя еще не видел. Затем я приехал сюда с Максом, когда ты окончила школу, и наконец познакомился с тобой. После этого я зачастил в «Аманте Верано».
Лицо Бренны вытянулись, глаза расширились от потрясения.
— Ты хочешь сказать, что тем летом ты приезжал сюда только для того, чтобы повидать меня?
Джек кивнул:
— И после того как мы расстались, у меня не было причин сюда возвращаться.
Признание Джека потрясло Бренну до глубины души. Она надеялась, что за стрекотом сверчков и шумом пузырьков в ванне не слышно ее участившегося поверхностного дыхания.
— Я всегда думала, что ты приезжал сюда не из-за меня, — пробормотала она.
Джек пожал широкими плечами, и ее внимание снова переключилось на его тело. Большая его часть была скрыта под водой, но оно притягивало ее, как магнит, пробуждало волнующие воспоминания. Ей было очень трудно одновременно смотреть на тело Джека и вести важный разговор. Тогда она постаралась задержать взгляд на его переносице.
— Ты прекрасно знала, что к тому времени, когда мы развелись, для меня здесь больше не осталось ничего привлекательного.
— Но после нашего развода ты даже не приезжал сюда к Максу.
— Находиться под одной крышей с бывшей женой, в то время как бывшая теща спала с моим отцом, — было не самой лучшей идеей. — Он криво усмехнулся. — Даже несмотря на красоту здешней природы.
Бренна это понимала. После развода с Джеком она даже собиралась вернуться в свой старый дом, но Макс и ее мать отговорили ее от этого.
— Затем Макс стал все больше времени проводить здесь и все реже бывать в городе, — продолжил он. — Работа в «Гарретт пропертиз» подчинила себе всю мою жизнь. То небольшое количество свободного времени, что у меня оставалось, я не собирался тратить на поездки сюда.
