«Сияньем джунгли озаряет Тигрица, что крадется в ночи». Далее автор, не скупясь на витиевато-пышные обороты, создавал целую поэму в честь «женщины, обладающей величием и знойной сексуальностью тигрицы, этой королевы джунглей, которая грациозно шествует среди лиан в безмолвии тропической ночи».
Раньше Меган от души хохотала над подобными эпитетами, но теперь с горечью задумалась: куда же делась эта гордая красавица, уверенно шагающая по жизни?.. Во что она превратилась?
Меган рассеянно перебрала газетные вырезки со своими старыми интервью. Да, сюрприз не из приятных – обнаружить у злейшего врага столь профессионально собранное досье! Но зачем Дэниэлу так досконально изучать ее прошлое? Неужто он действительно полон решимости добраться – до истины? А может, собирая сведения о ней, он хочет лишний раз удостовериться, что ее место – в тюрьме? Пожалуй, не стоит строить иллюзий на его счет, благоразумно подвела итог Меган. Он занят решением лишь собственных проблем, а до моих проблем ему нет дела.
Резко поднявшись, Меган вышла в холл и в стенной нише нашла телефон, взглянула на часы – было около четырех. В это время Томми обычно приходит из школы, и если она позвонит… возможно, трубку поднимет ее дорогой малыш! Набрав дрожащими пальцами номер, Меган затаила дыхание. Она была так поглощена длинными гудками в трубке, что не услышала, как отворилась входная дверь и в дом бесшумно вошел Дэниэл.
Трубку подняли. У Меган упало сердце – то была мать Брайана.
– Передайте трубку Томми. – Меган старалась говорить как можно тверже.
– Вы же знаете, это невозможно, – сухо отрезала миссис Андерсон. Боже, как Меган ненавидела этот холодный, властный старческий голос! – И попрошу вас больше не звонить.
– Я буду звонить так часто, как сочту нужным! – раздраженно отозвалась Меган. – Вы не сможете вечно прятать от матери ее дитя!
– Поймите же, я и мой сын делаем это только ради блага ребенка, – прошипела старуха. – Лучше смиритесь и прекратите докучать нам!
Трубку повесили.
Меган и раньше претили черствость и эгоизм свекрови, но тогда нервы у нее были покрепче, и она не слишком страдала. Теперь же нервы были ни к черту: она швырнула трубку на рычаг и с размаху ударила кулаком по стене, потом еще раз и еще…
– Эй, так не пойдет.
Кто-то мягко тронул ее плечо. Меган круто повернулась и увидела перед собой Дэниэла.
– Это не выход, – покачал он головой.
– Да? А где выход? – в ярости воскликнула Меган. – Как иначе я могу выместить злобу на тех, кто разлучает меня с сыном?!
– С кем вы разговаривали? С мужем?
– Хуже – с его мамашей. Это она не дала мне поговорить с Томми.
– Пойдемте-ка выпьем чаю, – предложил Дэниэл.
Меган прошла вслед за ним на кухню и села за стол, глядя из-под нахмуренных бровей, как он ставит чайник.
– Я рад, что вы пошли на поправку, – сказал он.
– Вот только я очень смутно помню, что произошло в тот вечер. Вроде бы я убежала, а потом… заблудилась в каком-то парке?..
– Да, там я вас и подобрал – вымокшую до нитки и почти без сознания. Надеюсь, вы поймете, почему я не съездил за вашей одеждой: за мной могли увязаться репортеры и снова выйти на вас.
– Я не особенно дорожила теми вещами. – Меган равнодушно повела плечом. – Это был обычный набор, который выдает тюремное начальство всем выходящим на свободу. А что сталось с моей ночной рубашкой? – спросила она, съежившись в пижаме Дэниэла, явно великой для нее.
– Рубашку я отдал в прачечную.
– К чему эти хлопоты? Достаточно было бросить ее туда, – Меган кивком показала на стоящую в углу стиральную машину.
Дэниэл смешался, не зная, что и ответить. Той ночью он не задумываясь раздел Меган, и сделал это ради ее же спасения, а потом вдруг возникшее чувство неловкости не позволило ему выстирать эту интимную принадлежность ее туалета ни руками, ни в машине. Если он признается, в этом, колкости со стороны Меган не избежать. И Дэниэл незаметно перевел разговор в другое русло.
– Я опасался, как бы вы не схватили воспаление легких, – сказал он, умело заваривая чай. – Поэтому пришлось вызвать врача – мою добрую знакомую, чтобы она осмотрела вас. Но, к счастью, все обошлось… А вот и чай.
Меган приняла из его рук чашку и отхлебнула горячего, ароматного напитка.
– Мне надо немедленно связаться со своим адвокатом и попросить ее о помощи, – вдруг заявила она. – Не хотелось бы и дальше обременять вас своим присутствием.
Меган перехватила его настороженный взгляд.
– Я предпочел бы сам помочь вам, – произнес он с непроницаемым видом.
– Слушайте, я, конечно, признательна вам за заботу, но мое отношение к вам не изменилось! Сегодня же я съеду.
– Задержитесь хотя бы на пару дней. Мне нужно поговорить с вами… о многом поговорить.
Ответ Меган был полон горькой иронии:
– Нет уж, я сыта по горло вашими разговорами! И у меня нет желания спустя три года проходить через это второй раз.
– Понимаю, но, чтобы заново построить свою жизнь, нам обоим необходимо узнать истину. Недавно я внимательно изучил записи допросов и обнаружил в них несколько спорных моментов.
– Спорных моментов?.. – Меган задохнулась от возмущения. – Боже, что я слышу – «спорных моментов»! А вам не кажется, что вы совершили несколько спорных поступков? Нарочно извратили истину, например, или погубили меня? И вы думаете, я забуду об этом только потому, что, проявив милосердие, вы сунули мне в рот таблетку аспирина! – Ее глаза мстительно сверкнули.
– Если бы я совершил то, в чем вы меня обвиняете, я бы ничего подобного вам не предлагал! – раздраженно возразил Дэниэл. В нем медленно закипала злость: в полиции он пользовался авторитетом, его слушались, ему подчинялись, но эта женщина!.. С ней совершенно невозможно иметь дело! Кусок пирога застрял у него в горле. – Но я не искажал истины.
– Ради Бога, – она устало покачала головой. – Эту байку я уже слышала.
– Меган, поверьте, я не скрывал свидетельских показаний, – настойчиво заговорил Дэниэл, беря ее за руку. – Я забыл о них, но сделал это не нарочно.
Ее тонкая бровь презрительно изогнулась – Меган не верила ни единому его слову.
– Зря вы мне врете – у вас плохо получается.
– Я не вру, это чистая правда. Так вышло, что я напрочь забыл о свидетеле. Это просто… просто стерлось из моей памяти.
Меган удостоила его насмешливым взглядом, и Дэниэл, отчаявшись, вздохнул – он и сам понимал, как неубедительны его оправдания. Может быть, если он откровенно расскажет ей все о постигшей его три года назад невосполнимой утрате, от которой помутился его рассудок, – может быть, тогда она поймет… Она должна понять! Он уже был готов открыться Меган, как вдруг голос непререкаемой гордыни сказал ему: нет, ты не из тех, кто на коленях умоляет о состраданье.
