— А что, неплохо звучит, «Сыновья Джонаса Уорнера». Хорошее название для фильма, — сказал Коннор растроганнее всех.
— Неплохая идея, — быстро вставил Слейд. — Я буду играть самого себя, а вот на ваши роли придется нанять дублеров. Размажь ваши рожи по большому экрану, и зрители в ужасе разбегутся.
Наконец они снова рассмеялись.
— Но дело в том, — начал Тревис, — что старик, хоть и держится здоровяком, а все же восемьдесят пять — цифра довольно впечатляющая.
— Ну и что? — В голосе Коннора послышалась горечь. — Я не помню, чтобы старика когда-либо впечатляли цифры. Твое восемнадцатилетие, например…
— Или пятилетие твоего брачного союза, — сказал Тревис, и Коннор снова почувствовал пронзительную боль, напомнившую о заявлении Натали. — Но неужели мы не выше этого?
Ответом были тяжелые вздохи, но Тревис не сдавался.
— Да, мы выше, — сам ответил на свой вопрос Тревис. — Мы молодые, а он старый. Кроме того, у нас есть еще Кэтлин.
— Да, — согласился Слейд. — Не хотелось бы огорчать ее.
— Огорчать Кэти? — удивился Коннор. — Да если мы не приедем, она сама заявится к каждому из нас и запросто поснимает нам головы.
— Иди более важные части тел, — добавил Слейд.
Трое Уорнеров расхохотались. Потом Коннор сделал глубокий вдох.
— Пожалуй, ты прав. Не хотелось бы огорчать Кэти, но, к сожалению, у меня просто нет выбора. Увы, ребята.
— Нет выбора, — сказал Тревис рассудительным голосом, который помог ему стать преуспевающим адвокатом. — Выбор, мой мальчик, всегда есть. Выбор даже в том, что нет выбора.
Хотим мы того или нет, а нам придется появиться на вечеринке.
— Ни за что, — пропели два голоса в унисон.
— Послушайте, — продолжал увещевать их Тревис. — Мы уже не дети, и Джонас не сможет больше доставать нас. Кроме того, мы обязаны устроить ему шоу уважения. И подумайте, как счастлива будет Кэти, когда увидит наши физиономии, поющие «С днем рождения, папа!».
Чего нам это стоит? Всего два дня, которые пролетят незаметно.
— Ничего, — сказал Слейд после небольшой паузы.
Ничего, подумал Коннор. Но до дня рождения оставалось всего десять дней. Успеет ли он за это время наладить отношения с Натали?
Убедить ее в том, что он по-прежнему любит ее? И хочет ее, черт побери!
— Итак, я согласен, — наконец сказал Слейд.
— Отлично, — сказал Тревис. — А ты, Кон?
Коннор прокашлялся.
— Я не могу, — Эй, приятель, черт побери, если я могу и Слейд может…
— А я не могу. Нет времени, много дел…
— Послушай, брат. — Тревис перешел на резкий тон. — Если я нашел время и Слейд нашел время…
— Замечательно, — фыркнул Коннор. — Я горжусь вами. Но я слишком занят. У меня есть тонкие проблемы, которые надо уладить. Вы понимаете, или я должен вывалить все на стол?
Он слышал в собственном голосе гнев и раздражение. В трубке воцарилась тишина, и он почти увидел выражение на лицах своих братьев и молчаливые взгляды, которые они посылали бы друг другу, если бы находились в одной комнате.
— Извините, но я не могу, — тихо добавил он.
— Понятно, — сказал спустя несколько секунд Тревис.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Слейд.
Потом последовали поспешные прощания.
Связь оборвалась. Коннор сидел, уставившись на телефон, и ждал. Когда телефон снова зазвонил, он улыбнулся и снял трубку.
— Послушай, — сказал Тревис. — Если у тебя проблемы…
— Не волнуйся, — перебил его Коннор. — Я сам управлюсь.
— Но если нужна помощь…
— Я позвоню тебе.
— Правильно, — сказал Тревис и повесил трубку.
Как только Коннор положил трубку, телефон снова зазвонил.
— Кон?
— Да, Слейд.
— Слушай, Кон, если я могу чем-то помочь…
— Я позвоню тебе.
— Да. Обязательно, понял?
— Понял.
Коннор медленно положил трубку. Черт, он стал забывать, что значит иметь семью, где тебя любят. Может, Натали тоже забыла об этом? Как ни крути, а они были семьей друг для друга.
Может, просто нужно напомнить ей об этом?
Может, нужно просто сесть рядом с ней и сказать, что он любит ее?
Снова зазвонил телефон. Коннор закатил глаза и снял трубку.
— Послушайте, мужики. Клянусь, у меня все в порядке. Понимаете? Просто у меня нет времени на всю эту сентиментальную показуху.
— Не нужно меня убеждать в этом, Коннор, — ответила ему Натали. — Я знаю, как ты занят.
— Натали? — Коннор вскочил на ноги. — Я не мог представить…
— Не важно. Ты никогда не мог представить. — Ее голос дрожал. — Надеюсь, у тебя найдется минутка, чтобы записать номер телефона.
— Какой номер телефона?
— Мой номер телефона. Я ушла от тебя, Коннор. Я теперь живу на Линкольн-драйв.
— Натали, малышка… — Коннор схватил себя за волосы.
— Я думаю о разводе. Уже звонила Джиму Разерфорду. Думаю, тебе тоже не помешает поговорить со своим адвокатом.
Он закрыл глаза и вспомнил вечера, когда она притворялась, что заснула в гостиной, и он нес ее на руках в спальню. Неужели уже тогда она думала о разводе? А может, она думала об этом, когда лежала рядом с ним? Или когда лежала под ним?
— Что ж, — сказал он тягучим голосом. — У меня тоже есть для тебя новость, малышка. Я сам об этом думал. Месяцами. Только не знал, как сказать тебе. Но, похоже, я зря волновался.
Натали укусила себя за кулак, чтобы сдержать рыдания и лишить мужчину, которого она любила, удовольствия услышать, что она плачет. Если не умеешь плавать, не прыгай в воду, сказала ей Лиз Филдинг, когда Натали изливала ей душу за бесконечными чашками кофе. О, Натали, ничего не делай в спешке. Подожди. Подумай.
И она ждала. Ждала, что ее муж однажды откроет глаза, вспомнит, что у него есть жена, и, возможно, поймет, что ее существование так же важно, как все его курорты, деловые встречи и деньги.
Но вчера на вечеринке она внезапно поняла, что Коннору от нее нужно одно — то, что она могла дать ему в постели.
Это открытие испепелило ее сердце, но, с другой стороны, дало понять, что она должна изменить свою жизнь.
Итак, она позвонила сначала Джиму Разерфорду, а потом агенту по съемке квартир, потому что на самом деле она вовсе не хотела оставаться в том доме. Она сделала все, что должна была сделать… И все же, все же надеялась, что Коннор наконец поймет, насколько все это серьезно. Поймет, что они потеряют, потеряв друг друга.
Может, наконец он скажет: Натали, прошу тебя, не уходи. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя и буду любить.
— По правде говоря, — холодно сказал он, — я рад.
— И я тоже, — прошептала она, смахивая кулачком слезы. — Хорошо, что мы смогли честно сказать друг другу, чего хотим.
— Да. Мы смогли сказать, что хотим развода. — Коннор бросил трубку, но тут же снова снял ее и набрал номер Слейда.
