Шарль смотрел на раскрасневшуюся девушку долго и пристально, а затем жестко спросил:
— Вы думаете, это честно по отношению к Жану?
И тут Джессика словно с цепи сорвалась.
— Как вы смеете! — вскричала она, вырвала руку и бросилась бежать, куда глаза глядят.
Почему он вмешивается в ее личную жизнь? Он абсолютно ничего не знает! Все кончено, она уезжает домой. Черт побери, осадила она себя, но это невозможно. Она останется здесь даже под страхом смертной казни. Решила начать новую жизнь и начнет! Не станет пускаться в бегство только потому, что кузен Жана оказался таким нетактичным.
Все равно сегодня он уедет… ну, в крайнем случае, завтра. А она постарается держаться подальше, а если повезет, Шарль не покажется здесь до следующего месяца.
Постепенно Джессика приходила в себя, слегка удивляясь, что по приезде во Францию дерзнула до такой степени вылезти из своей раковины и, обычно уравновешенная, не смогла скрыть свои гнев и ярость. И, только увидев погруженного в раздумья деверя, она поняла, что гневное «как вы смеете!», брошенное Шарлю, вызвано чувством вины за ту роль, которую она сыграла в этом нелепом, ненастоящем браке. Раз уж она не смогла отнестись к Жану как к мужу, чего ради срывать на других злость за свою вину?
Джессика все еще хмурилась, когда Шарль догнал ее и лукаво спросил:
— Вы всегда были такой застенчивой?
И тут произошла странная вещь. Джессика вспомнила гневное, злобное, какое угодно, но только не застенчивое «как вы смеете!», и ей неудержимо захотелось рассмеяться. Нет, конечно, она не рассмеялась. Просто сделала вид, что закашлялась, чтобы Шарль не подумал, будто развеселил ее.
— В один прекрасный день я избавлюсь от этого недостатка, — мрачно пригрозила она и, не удержавшись, искоса взглянула на Карана. К ее удивлению, француз улыбался.
Через минуту-другую перед ними возник новенький забор, огораживавший загон для лошадей, который во всем мире называется красивым английским словом «паддок». В конюшне Шарль представил ее двум прекрасно выглядевшим лошадям.
Тут Джессика ощутила болезненный укол, вспомнив Нетти. Но за лошадкой хорошо ухаживали, а ее хозяйка приехала во Францию всего лишь на полгода. Если ее стычка с Шарлем будет забыта — а все указывало на это, — через шесть месяцев она найдет в Англии работу по уходу за лошадьми, которая позволит им с Нетти не разлучаться. Джессика похлопала по шее сначала Сэнди, потом Адмирала и почувствовала себя почти счастливой.
— Сейчас мы их оседлаем, и я покажу вам окрестности, — решил Шарль.
— Я могу оседлать их сама, — ответила Джессика, думая заняться сначала Сэнди, а потом вернуться за Адмиралом.
— Вы опять стесняетесь меня? — поддразнил мужчина.
— Где тут у вас хранится сбруя? — уже не обращая внимания на его подначки, Джессика занялась делом.
Они проездили верхом около двух часов. Разговаривали мало, чаше молча ехали шагом, иногда переходя на рысь, и Джессика постепенно начинала чувствовать себя в незнакомой стране как дома. По полям всадники скакали рысью, по лесу шли шагом, а вдали то показывался, то исчезал величественный дом Карана. Джессика понимала, что решение хозяина в первый раз поехать с ней не лишено здравого смысла. Завтра она сможет проскакать по этому маршруту одна, а когда хорошенько освоится, то изучит все окрестности.
Ко времени возвращения в конюшню лицо Джессики светилось от радости. Однако когда она собралась спрыгнуть с седла, то увидела, что Шарль уже идет навстречу, глядя ей в глаза. Он выглядел довольным и протянул руки, чтобы помочь спешиться.
Джессика хотела сказать, что не нуждается в его помощи, но замешкалась. После конной прогулки ее душевное равновесие полностью восстановилось. Сейчас, когда она перестала сердиться и едва могла поверить, что конюшня целиком в ее распоряжении, отказ от его любезности свидетельствовал бы, что она злится на его замечания. Поэтому Джесс перенесла ногу через луку седла и слегка наклонилась, чтобы Шарлю было удобнее подхватить ее… Именно в этот момент Сэнди шарахнулась в сторону, и Джессика вылетела из седла.
Но Шарль ловко поймал ее. Он успел обхватить ее руками и даже слегка сжал, пока не восстановил равновесие. Волей-неволей пришлось Джессике всем телом прижаться к нему, чтобы устоять на ногах, и, когда Шарль сверху вниз посмотрел на Джесс, ее лицо стало пунцовым.
Как зачарованный он не сводил с нее глаз, не размыкал рук, и румянец Джесс становился все гуще. Дыхание перехватило, сердце громко стучало, и она страшно испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Внимательно вглядевшись в серые глаза, Джессика… оттолкнула Карана.
Шарль отошел от жертвы падения на пару шагов и, давая взбудораженной амазонке время прийти в себя, заметил:
— У меня напряженное деловое расписание, лучше поскорее расседлать лошадей.
— Я сама сделаю это, — с готовностью вызвалась Джесс, поражаясь тому, что ее голос звучит вполне естественно.
— Лошадей нужно будет накормить, а потом выпустить в паддок.
— Я справлюсь. Ведь я и приехала сюда для этого.
— Вы так думаете? — вскользь бросил Шарль, посмотрев на часы.
— Ничуть не сомневаюсь, — ответила Джесс и испытала немалое облегчение, когда Каран, сняв седло с Адмирала, зашагал к дому.
Джессика смотрела в спину уходящего и чувствовала, что дрожит. О небо, как бы она хотела избежать этой ситуации. Конечно, вежливость требовала от Карана помочь даме спуститься с лошади, но Джесс дорого дала бы, чтобы хозяин держался подальше. Она все еще ощущала прижавшееся к ней большое мускулистое тело мужчины. Он волновал ее… а она не хотела этому поддаваться.
Каран обладал каким-то странным умением постоянно вызывать если не девятый вал, то рябь на поверхности стоячей воды, которую представляла собой ее жизнь. Джесс все не могла забыть о волнении, испытанном по его милости.
Объятие Шарля привело ее в настоящее смятение. Она не желала прикосновений мужских рук, даже отдавая себе отчет в том, что Шарль просто обязан был поймать ее. От волнения Джесс не могла сосредоточиться, и прошло немало времени, прежде чем она накормила Сэнди с Адмиралом, напоила, вычистила и выпустила в паддок.
Естественно, после случившегося домой новый конюх не торопился. Очевидно, Шарль догадывался, что так оно и будет, и прислал ланч на конюшню. Анри, муж Рене, привез корзинку для пикника на багажнике велосипеда, когда Джессика проверяла поилку в паддоке.
Анри передал Джессике корзинку и подождал, пока она поднимет салфетку.
— Ох! — воскликнула Джессика, догадавшись, что прибыл ланч. — Мерси, месье, — смущенно поблагодарила она.
