— Я же хочу только потанцевать с тобой! — вкрадчиво прошептал он.
— О Господи, это невыносимо! — Еве хотелось закрыть глаза, ничего не видеть и не слышать.
Вокруг уже начали понемногу пересмеиваться. «Ну нет, — яростно вырываясь, подумала она, — будь я проклята, если доставлю ему это удовольствие!»
— Оставь ее, Джефф! — с удивлением услышала Ева голос Пэм, вместе с которой Лорел снимала квартиру. Ее голос звучал довольно жестко. — Пойди лучше поищи кого-то другого, на кого действует твое неотразимое обаяние, вместо того чтобы валять дурака при всем честном народе!
Джефф весело расхохотался, но Ева успела заметить, что от этого оскорбления дрогнуло его лицо и в нем появилась какая-то пугающая целеустремленность. Его руки железным кольцом стиснули ее талию.
— Я уже нашел ее. И Ева наслаждается этим, верно, крошка? Просто немного ломается, вот и все.
Еву охватила паника. Еще никто никогда не позволял себе так прикасаться к ней, тем более мужчина. От ужаса у нее все поплыло перед глазами. Сильные, мускулистые руки еще крепче прижали ее к твердой груди, но страх придал девушке силы. Сделав чудовищный рывок, она освободилась. Однако произошло это так внезапно, что Ева отлетела назад, словно выпущенный из пушки снаряд, и врезалась в кофейный столик. Стоявшие на нем чашки с грохотом разлетелись, разбиваясь, в разные стороны.
Вслед за этим в комнате воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь редким насмешливым хихиканьем, которое в ушах перепуганной и смущенной Евы отдавалось похоронным звоном. Она с трудом обрела равновесие и поспешно выскочила из гостиной.
Выбежав на веранду, Ева остановилась и, схватившись дрожащими пальцами за деревянные перила, набрала полную грудь свежего ночного воздуха. С некоторым удивлением, а потом и недовольством она вдруг обнаружила, что и губы ее тоже дрожат. Что это, слезы? Такое невозможно! Господи, Ева даже вспомнить не могла, когда плакала в последний раз, так давно это было. А реветь из-за этого… этого… Да никогда! Она яростно заморгала и стиснула зубы.
— На вашем месте, дорогая, я не стал бы проливать слезы из-за Джеффа, — мягко посоветовал за ее спиной чей-то голос. — Он этого не стоит, право слово, не стоит.
На секунду бешеная ярость ослепила Еву. Помотав головой, она немного пришла в себя, а когда с глаз спала застилавшая их пелена, обернулась и лицом к лицу столкнулась с Лансом.
— А я и не собиралась плакать! — крикнула Ева. — Плакать? Из-за кого?! Из-за этого придурка?!
На веранде было так темно, что она видела лишь смутный силуэт Ланса. Серебристый свет луны выхватывал из темноты лишь длинные ноги, плотно обтянутые слаксами, да время от времени ярко вспыхивал кончик сигареты.
Ни словом ни жестом не показав, что столь непочтительные слова о приятеле — «Право же, неужели Джефф его друг?» — хоть как-то задели его, Ланс спокойно курил.
— Джефф просто расцветает, бедняга, — продолжал он невозмутимо, — когда может засчитать себе еще одну победу! Точь-в-точь как скряга, подсчитывающий, сколько звонких монеток он ссыпал в этом месяце в свой сундук! Джефф весь в этом. Привык, знаете ли, что девушки толпами кидаются к его ногам. Поэтому, когда вдруг появляется такая, которой и в голову не приходит последовать их примеру, для него это вроде оплеухи. И дело даже не в том, насколько она простовата или по крайней мере считает себя такой, и даже не в том, какой ее видит сам Джефф! Просто теперь он уже не успокоится, пока не добавит ее имя к списку своих жертв. Понимаете, для него это вроде охоты!
— Вы что, и вправду считаете, что мне так уж хочется слушать, что вы тут рассказываете?! — Невероятным усилием воли Ева заставила себя говорить спокойно, хотя с трудом сдерживалась, чтобы не заорать прямо ему в лицо. Господи, да какое ей до всего этого дело? Зачем он лезет в ее жизнь, зачем терзает ее своей непрошеной жалостью?
— Просто хочу быть уверенным, что вы не падете ему в ноги, как другие, вот и все. Разве этого недостаточно? Поэтому и решил заранее предупредить вас, что мужчины его склада похожи на ветер в мае. Искать в них откровенности или постоянства так же нелепо, как рассчитывать на то, что погода еще долго не переменится. К тому же он искренне не понимает, что может быть как-то по-другому. А если уж так случится, что вы в него влюбитесь, так Бога ради, по крайней мере не дайте ему этого заметить!
Тут уж Ева не выдержала:
— Влюбиться в него? Боже правый! Может, я и неуклюжая, как слон в посудной лавке, но, что касается душевного равновесия, будьте спокойны — я незыблема, как скалы Гибралтара! И даже если бы я была способна влюбиться в мужчину — Господи помилуй! — я не выбрала бы его, будь он единственным на земле мужчиной! Ненавижу его, ненавижу!
Ланс наклонился, при этом его высокая фигура на мгновение выплыла из тьмы, и одним щелчком отправил куда-то в темноту сада окурок сигареты. Свет луны упал на лицо Ланса, и Ева оцепенела, заметив, что его твердые губы изумленно скривились.
— Думаю, не ошибусь, если осмелюсь предположить, что даже вам известна пословица «От любви до ненависти один шаг»? Но если она оправдается и в вашем случае, то проблем не оберешься.
— Да уж! — ядовитым тоном процедила Ева. — Не могу не согласиться! Особенно если учесть, как я ненавижу вас обоих! — Бросившись в сторону, она увидела, как он отшатнулся, и поймала себя на том, что невольно старается следить за собой.
Смех Ланса подтвердил, что он тоже догадался об этом. И Ева вдруг поняла, чем его смех отличается от смеха Джеффа. В нем не было и намека на насмешку или желание унизить, скорее добродушная радость оттого, что именно за ней осталось последнее слово. Это заставило ее слегка вздрогнуть.
Она уже собиралась уйти, как вдруг он шагнул к ней:
— Куда это вы убегаете? Торопитесь дописать еще одну главу вашей саги о легендарном Манг… Манг-гунг-гу?
Странное дело, стоило ему только упомянуть о ее книге, как волшебство мгновенно рассеялось. Ева съежилась, снова ушла в себя. И все же не могла не засмеяться, когда услышала, как он забавно запнулся, выговаривая непривычное для него название.
— Мангунгу, — сказала она и, обернувшись, заметила на его лице удивление. — Что? Что-нибудь не так?
— Нет, — медленно покачал головой Ланс. — Просто мне пришло в голову… Вам стоило бы почаще это делать.
— Делать чаще? — не понимая, повторила она. — Но что? Что «чаще»?
— Смеяться. У вас очаровательный смех, и, если не ошибаюсь, это первый раз, когда вы позволили мне его услышать.
Ей ничего не оставалось, как захлопать от растерянности глазами. Ее смех очаровательный?! Вот это да! Но прежде, чем Ева смогла найти в себе силы открыть рот, чтобы выяснить, что он имеет в виду, Ланс продолжал:
