— В чем-то? — переспросил Брок.
— Ну, хорошо, во многом. Наверное, я действительно должна вести себя как взрослая женщина, взрослая женщина, полная жизни.
Он одобрительно кивнул головой.
Келли глубоко вздохнула и тоже кивнула.
— Даже если это убьет меня, — добавила она.
«Нет, это скорее убьет меня», — подумал Брок, следя за тем, как она поворачивается и открывает его взгляду часть тела, плотно обтянутую почти прозрачными белыми шортами. Под ними просвечивало нижнее белье, нежно-сиреневого цвета. Брок снова почувствовал прилив возбуждения и глухо простонал. Тело вновь взяло верх над разумом. Наверное, ему было бы легче искупаться в кипятке, чем терпеть эту пытку.
— Думаю, ты должна начать с посещения бара, — предложил Брок тем же вечером. Он слышал, что лучший способ забыть женщину — это пойти в бар, выпить много пива и познакомиться с другой женщиной. Он посчитал, что это правило можно применить и в отношении Келли.
Глядя на него, словно он был безумен, она покачала головой.
— Нет, я думаю, что начинать надо постепенно. Я больше склоняюсь к тихому и спокойному путешествию в библиотеку.
— Ты опять рассуждаешь как отшельник. Нашей целью является твое общение с людьми, а не с книгами.
Келли скорчила рожицу и вздохнула.
— Но я не хочу бросаться в омут с головой. Здесь недалеко есть миленький ресторанчик, в котором подают замечательные блюда и…
Брок закатил глаза. Честное слово, бесконечная строевая подготовка в лагере новобранцев намного проще общения с Келли. Они спорили еще минут пять и сошлись на прогулке до ближайшего магазина.
— Какое жалкое зрелище я сейчас представляю, — бормотал Брок себе под нос, толкая тележку по проходу между полками с продуктами.
— Не заводись. Я давным-давно не была в настоящем большом магазине. И потом, начинать нужно с малого. Ой, смотри, свежие персики. Обожаю персики.
— Я знаю, — сказал Брок и засмеялся, когда она показала ему язык.
— Ну хорошо, умник, а какие фрукты ты любишь?
— Вишню.
— Я так и думала, — сказала она сухо. — Стоит только вспомнить твои методы обращения с женщинами.
Брок изобразил оскорбленную невинность.
— Меня шокируют твои низменные мысли. Моя мама готовила замечательный вишневый пирог. Обычно в свой день рождения я просил испечь именно его, а не торт. А в саду моей бабушки росло огромное вишневое дерево.
— Извини, пожалуйста. — Ее щеки порозовели. — Расскажи о пироге, который пекла твоя мама. Она поливала его глазурью? Честно говоря, глазурь мне никогда не удавалась.
Подавив смешок, Брок кивнул, глядя на ее неловкие попытки загладить грубость.
— Она покрывала его толстым слоем глазури. У меня есть рецепт этого пирога, так что я могу его приготовить.
Ее глаза расширились от удивления и недоверия.
— Ты шутишь. Неужели ты и вправду умеешь печь пироги?
— Да, а что в этом особенного?
Келли пожала плечами.
— Ты просто не похож на мужчину, которому интересны домашние хлопоты.
— Они меня действительно не интересуют, просто я не люблю оставаться голодным. Поэтому, если я хочу вишневый пирог, я могу приготовить его себе сам.
Она посмотрела на него оценивающим взглядом.
— У тебя, наверное, не складываются отношения с отчимом?
— Они очень напряженные.
— Думаю, твоя мама очень по тебе скучает.
Брок кивнул, вспомнив, сколько писем от мамы он получил в госпитале.
— Наверное, тебе стоит навестить ее, — сказала Келли.
Брок как-то не привык к тому, чтобы женщины советовали ему, как он должен поступать со своей мамой.
— Возможно, я сделаю это, после того как устроюсь в Атланте.
Они свернули в отдел молочной продукции, где Келли взяла с полок две упаковки йогурта и небольшой пакет молока.
— Я бы никогда не смогла жить в Атланте, там слишком много людей и машин.
— Да, но еще там много возможностей и интересных занятий.
— Как художник, я предпочитаю тихие, спокойные городки.
— В корпусе морских пехотинцев я научился тому, что необходимо добиваться спокойствия в своей душе, а не искать его вокруг. Поэтому я не завишу от окружающей меня действительности.
Келли задумчиво посмотрела на него.
— Знаешь, я никогда об этом не думала.
Они медленно двигались по магазину. В следующем ряду находились различные кондитерские изделия.
— Ты же будешь хорошей девочкой и не станешь покупать слишком много сладкого?
— Даже не подумаю. — Келли схватила с полки огромную коробку сладкого печенья.
Брок усмехнулся.
— Не представляю, как можно так любить сладкое и оставаться при этом худой.
— У меня хороший обмен веществ. — Келли схватила еще одну коробку. — Ну все, хватит, — сказала она, но внезапно замерла у следующей полки.
— В чем дело? — спросил Брок, видя, как напряглись мышцы ее лица, а в глазах отразилась боль.
Келли задержала дыхание.
— Это глупо, правда глупо, но ему нравилось печенье в виде всяких животных. Даже когда мы выросли, Роб все равно обожал его. Я всегда посылала ему коробку этого печенья, когда он был не дома.
Брок почувствовал, как боль вонзилась ему в сердце при виде потерянного и несчастного лица Келли. Она не сможет спрятаться от воспоминаний, ей постоянно будут попадаться предметы, напоминающие о погибшем муже. Они будут встречаться ей совершенно неожиданно в разных местах. Броку пришло в голову, что в своем новом доме Келли пыталась укрыться не от всего мира, а именно от воспоминаний о Робе.
— Дыши, — приказал он ей, — не позволяй боли овладеть тобой.
Келли удивленно посмотрела на него и сделала неглубокий вдох.
— Дыши, дыши глубже, — подсказывал Брок, наблюдая, как она старательно выполняет его наставление. Он подошел к полке и снял коробку печенья в виде зверей.
— Зачем ты…
— Мы съедим его в память о Робе, — сказал он.
Брок увел Келли из магазина, и через несколько минут они разгружали покупки у нее на кухне. Она достала из пакета коробку любимого печенья Роба, открыла ее и, словно совершая некое священнодействие, съела львенка. Она протянула Броку жирафа, а себе выбрала обезьяну.
— Возможно, сейчас неподходящий момент, чтобы говорить об этом, — голос Келли перешел на шепот, — но мне никогда не нравилось это печенье.
Брок хихикнул.
— Мне тоже. По вкусу оно напоминает картон.
Она грустно улыбнулась.
— Думаю, Робу оно нравилось только потому, что в детстве его мама постоянно покупала ему этих зверушек.
— Вполне возможно. У меня та же история, только с вишневым пирогом. Я тебе рассказывал.
