аристократ с обложки.
Опускаю взгляд на его классические туфли. Удивленно дергаю бровями.
Кто бы мог о тебе такое подумать, Корниенко?!
Так…
Что это вообще за парень? И где мой Рыб с крючками?
Пялимся друг на друга…
— Черт… Я ослеп! — улыбаясь, зажмуривается и сжимает пальцами переносицу.
— Как мило… — тихо пищат сзади мои крестные феи.
Я слышу, как фотают.
Ррр!.. Мама!!
Она накидывает мне на плечи чёрное длинное пальто.
— Вера Романовна, спасибо, — тянет он меня к себе.
— Ааа… Когда нам ждать Полю домой?
— Оу, — очаровательно улыбается он. — Можно мы не будем слишком торопиться?
— Ну конечно… — продает меня с потрохами любующаяся нами мама. — Конечно! Развлекайтесь…
Закатываю с возмущением глаза.
— Собака где? — оглядываюсь я.
Администратор выводит облизывающегося Буча. На нем новый ошейник. И… словно причесан с кондиционером. Шкура лоснится.
С подозрением забираю поводок.
Мы наконец-то выходим.
Денис подаёт мне руку, я спускаюсь с крыльца.
В последнее мгновение, делает шаг, вставая в упор. И заставляя тормознуть на последней ступеньке.
Наши лица близко.
— Поль… — облизывает нервно губы.
— Не буду я тебя целовать! — отшатываюсь назад.
Но он крепко хватает за талию.
— Почему?
— У тебя рта нет!
— Есть…
— А почему ты им тогда не воспользовался?!
— Потому что дебил… — опускает взгляд.
— Всё. Поехали на твое мраморное крыльцо!
Трётся носом об мой подбородок, выпрашивая нежности. Магнит в груди сводит с ума, требуя обнимать его!
А я не хочу его обнимать.
— Не хочу!
— Почему?
— Ты чужой. Я тебя не чувствую…
Лицо обиженно вздрагивает. Но быстро стирает это ухмылкой. А потом и ухмылка пропадает также быстро.
Вдыхает поглубже.
— Почувствуешь.
Припарковав тачку возле ворот, открываю дверь магнитным ключом. Мы проходим внутрь. Здороваюсь с охранником.
Поля оглядывается.
Здесь красиво, да. Много туи, навесы из вечнозеленых лиан, обсыпанные снежком, все украшено плачущими гирляндами, красиво подстриженные кусты, беседочка, не работающий сейчас фонтан…
— Как в сказке… — комментирует она настороженно.
Останавливаемся у крыльца. Мраморного.
— Кстати о сказках. Поль… А ты Стругацких читала?
— Что-то читала, что-то ещё собираюсь. А что?
— «Пикник на обочине». Там есть «Зона». Паранормальное опасное место…
— Читала.
— Так вот. Там за дверью — моя личная «зона». Я туда как сталкер все время захожу. Но я хочу, чтобы ты знала, что это только моя зона. Тебя она никак ранить не может. Я тебя защитил. Можешь там вообще ни с кем не общаться.
— Зачем ты туда идёшь?
— Зачем… Зачем… Затем, что я ее ношу все время внутри — эту зону. А вот пока она у меня внутри, она тебя ранить может. Я хочу сходить и оставить ее там. Навсегда… Но если её осколки как-то будут бросаться на тебя… Чтобы ты понимала, что я не намеренно. Сходишь со мной?
Хмуро и задумчиво смотрит в глаза.
— Это дом твоих родителей?
— Отца. И мачехи теперь.
— Ладно! — сердито вздыхает. — Иди сюда, обниму тебя.
— Нет. Потом. Туда надо заходить отмороженным, Малышечка! Иначе крыша может потечь.
Нажимаю на звонок.
— У тебя нет ключа?
Открываю.
— Она открыта. Это вызов прислуги.
У нас забирают верхнюю одежду. Горничная хмуро косится на собаку.
— Денис, давайте, я уведу ее куда-нибудь… во флигель. Сергей Миронович будет недоволен.
— Нет. Собака с нами.
Он будет переживать, если сейчас бросить его в незнакомом месте, поэтому Сергей Миронович пусть будет недоволен.
Беру Полину за руку, веду в гостиную.
Гостиная у нас огромная с «верхним светом». Громоздкая лестница вся украшена гирляндами. Слева от ее подножия — камин и диван с креслами. Под потолком огромная люстра. Все окна задрапированы тяжёлыми изумрудными шторами.
— Ёлки нет… — отмечает Полина.
— Да, украшают только камин.
Из столовой голоса…
— Родственники?
— С родственниками наша семья не общается.
— Почему? — удивлённо.
— А они все не нашего уровня! — дёргаю бровями. — Нищеброды… Мещане…
— Ты серьезно сейчас?!
— Похоже на шутку, правда?
— И с кем же вы общаетесь??
— Партнёры отца, в основном. Их семьи. Хочешь, покажу свою комнату?
— Хочу.
Поднимаемся по лестнице, веду ладонью по широким деревянным перилам. Они покрыты лаком. И изгибаются к низу.
— Любимое развлечение в детстве. Катался с перил… Это было строго запрещено, конечно же. Поэтому только тогда, когда никого не было дома.
Показываю ей сверху.
— Вот там наебнулся и полетел вниз. Напоролся на те пики у камина.
Полина прикасается через рубашку к шраму.
— Да. Кровищи было жуть! Нашли меня уже в отключке.
— Страшно было?
— Мм… Умереть? Не очень. Гадко было, что начнут дрочить за это.
— Почему их не убрали?! Эти пики.
— Отец сказал, что я сам виноват в произошедшем. И я должен перестать кататься, чтобы это не повторилось.
— Но ты естественно продолжил?
— Ну, естественно! Дальше уже из принципа. Все ждал, когда он их уберет… Не убрал.
Тяну ее за руку в свою комнату.
— Мрачновато…
Открываю шторы.
— Мне тоже не нравилось.
Усаживаю Буча на низкое игровое кресло, у плазмы с приставкой.
— Сексодром… — показываю на большую кровать, — на котором никогда не было секса. Ну, самообслуживание не в счёт… — улыбаюсь ей.
— Надеюсь это не намек?
— Оставим его девственником.
Спортивный комплекс у стены.
— Терпеть не мог спорт с детства. Отец, конечно же, сразу подарил мне вот это! Как только понял, что мне это не нравится.
Полина, скинув туфли, прыгает на турник.
— Это было сразу после того, как мы с Яськой саботировали окончательно бальные танцы. Нас поставили в пару и мучили пару лет. Мы были как две коряги, буратины на шарнирах! Все время ржали, кривлялись… И мечтали попасть в цирковое.
— Вы встречались? — рассматривает нашу общую фотку в рамке.
— Нет! У нас чисто братская история. Яська — это кореш, «братишка».
Полина улыбается…
Я млею от того, что начала немного таять.
— А отец спортсмен?
— Аха-ха… нет. И близко. Впрочем, ты сама все скоро увидишь, — обнимая за талию, снимаю с турника.
— Музыкалка… — веду по молчаливым клавишам синтезатора. — Нас с Яськой заставляли ходить. Нам не не нравилось. Сольфеджио… Хор… — закатываю глаза. — В хоре мы пели с ней всякую чушь, заставляя угорать до икоты весь коллектив. Нас выперли. Но с фортепиано так уже не прокатило. Там были индивидуальные занятия. И мы с ней демонстративно сожгли рояль перед концертом. Родоки, конечно, все компенсировали. Но спасибо директору, она все равно нас выперла и оттуда. Прекрасная принципиальная женщина!
Включаю питание. Беру несколько аккордов. И играю первую пришедшую в голову мелодию. Саунд из «Жестоких игр».
— Вау.
— Это я уже позже научился, сам. До того, как отец догадался сплавить меня
