Кассандра была в его кабинете незадолго до того, как он закончил разговор. Она умирала от любопытства.
— Пожалуйста. Налить воды?
— Не нужно. — Бен вытащил букет из коробки. Кусочки земли, прилипшие к корням, упали на стол, когда он ставил этот уникальный букет в вазу.
— Ну, Кассандра, что вы думаете?
— Луковый букет? Кто может прислать букет из лука?
— Кэти, — сказал он.
— Что же эта женщина вытворит в следующий раз?
Но мэр не слышал ее. Он нежно смотрел на букет.
Время тянулось так медленно, что не обладай Бен способностью от всего отвлекаться, то из-за букета, стоящего на столе, весь день пошел бы прахом. Воспоминания о ее темных глазах-бусинках, о загорелых ногах, о прекрасно сидящем на ней костюме накладывались на доклады, отчеты, и он вдруг обнаружил, что не сводит глаз с часов. Когда стрелки подползли к пяти, он уже знал, куда поедет.
Весело попрощавшись с Кассандрой и насвистывая, он пошел к машине. Его Stutz Bercat собрал всю пыль по-летнему раскаленной улицы, когда он ехал по Второй Авеню. Бен остановился под огромным дубом и вышел из машины, все еще насвистывая.
— Я знаю эту мелодию, — услышал он детский голос. — Это песня «Почему я тебя люблю?». — Она спрыгнула с дерева и приземлилась прямо перед ним. — Мама пела ее перед тем, как они с папой развелись.
Бен улыбнулся забавному ребенку. Она была миниатюрной копией Кейт.
— Я рад, что ты настоящая. Еще минуту назад я думал, что ты — Чеширский кот[2].
— Нет, я — Джейн, но иногда мне хочется быть котом. А вы клиент?
— Собственно говоря, да. Я — Бен Адамс.
— Моя мама делает шикарные химические завивки, но на вашем месте, мистер Адамс, я не стала бы делать «химию». Она плохо пахнет.
— Спасибо. Я это запомню.
Бен улыбнулся открытости и дружелюбности этого ребенка. Он никогда не замечал раньше, как восхитительны могут быть дети. Наверное, потому, что раньше не обращал на них внимания. Или, может, то, что Джейн была дочерью Кейт, само собой делало Джейн восхитительной.
— Ты покажешь мне дорогу к салону?
— Конечно. Идите сюда. — Джейн взяла его за руку и повела к задней части дома.
— Это прямо за углом. Когда будете входить, вдохните поглубже — там пахнет раствором для завивки — и не наступите на кошачий хвост. Бутс любит, свернувшись калачиком, лежать у сушки.
Бен засмеялся.
— Спасибо за дружеский совет. — Он толкнул дверь. — После тебя, Джейн.
— Ой, я не пойду. Меня ждет Джек, и я буду учить его, как зарывать кость.
— Кто это — Джек?
— Моя новая собака. Она застенчивая и в то же время очень хвастливая. Мы взяли с мамой ее под опеку. — Девочка с глазами-подсолнухами и ангельскими локонами протянула ему руку. — До свидания, мистер Адамс, когда вы придете еще, я познакомлю вас с моими животными.
— Буду ждать этого. — Ему действительно этого хотелось.
Посмотрев на прыгавшую Джейн, он удивился тому, как оживил его разговор с ребенком. Но он напомнил себе о том, что это не просто ребенок, а дочь Кейт.
Он улыбнулся. Неудержимая Кейт, ее соблазнение, букет из лука.
Улыбаясь, Бен зашел в салон.
Мирта увидела его первая. Она несла охапку влажных полотенец в стирку.
— О Господи! Здесь мэр!
Кейт, которая разбирала бигуди, закружилась на стуле и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Этот красивый высокий человек, мэр Салтильо, никак не вписывался в ее салон. Он был похож на медведя гризли на школьном пикнике.
— Здравствуйте, мэр, — сказала Кейт. — Пришли проверить, не нарушаю ли я указы муниципалитета?
— Нет, я пришел подстричься.
Он произнес это так спокойно, без тени смущения, что она подумала, так оно и есть. Он слишком самонадеян. Кейт решила протянуть время.
— А вы записывались?
— Нет. А это обязательно?
— Обычно, да. Тем не менее вам сегодня везет. Мирта уже обслужила последнего клиента. Я уверена, она все сделает как положено.
Мирта наблюдала эту сцену с большим интересом.
— Не смотри на меня, — сказала она Кейт. — Я иду домой отдохнуть и выпить лимонада. Мэр остается тебе.
Она подмигнула Кейт.
— Предательница, — прошептала Кейт, когда Мирта помчалась к двери.
— Нет, я устраиваю тебе партию, — прошептала Мирта.
Дверь за ней захлопнулась, и Кейт осталась наедине с мужчиной, которого недавно пыталась соблазнить. У нее слегка кружилась голова и перехватило дыхание. «Наверное, аллергия на раствор, — решила она, — не может же мужчина окапать на нее такой эффект. Даже если его губы так и напрашиваются на поцелуй».
Она пыталась успокоиться, намертво вцепившись в ножницы.
— Вам мыть голову? Или вы хотите только подстричься? — Кейт надеялась, что только подстричься. Чем скорее он уйдет, тем быстрее она придет в себя.
— И то, и другое.
То, как он это сказал, заставило подумать ее не только о стрижке. Если бы у нее в руках ничего не было, она, безусловно, сделала бы какую-нибудь глупость, например, прижалась бы к его губам.
Она бросилась к фарфоровой раковине, в надежде скрыть от мэра свое желание обладать им. Но на этот раз Кейт рассуждала здраво и хладнокровно: «Неужели она так сильно хочет его? Или это испарения так на нее действуют?»
— Садитесь сюда.
Он послушался, но прежде окинул ее с головы до ног взглядом Пола Ньюмена.
Кейт почувствовала, что ее оценили.
Проверив температуру воды, она бессознательно выпрямилась, чтобы казаться выше. Кейт хотела быть повыше даже больше, чем похудеть. Почему похудеть? Она и сама не знала, но понимала, что от этого бывают только одни неудобства.
А вот быть высокой — это здорово, можно прямо смотреть людям в глаза, особенно таким высоким, как мэр, особенно в такие голубые глаза, как у него.
Думая обо всем этом, Кейт не обращала внимания на льющуюся воду.
— Я буду готов тогда, когда и вы. — Голос Бена вывел ее из транса.
— Что?
— Я буду готов тогда, когда и вы.
Она так сильно сдавила шланг душа, что сильная струя ударила его в ухо.
— Ах, извините. — Она схватила полотенце и, удаляя воду из уха, обманывала себя тем, что уж лучше его утопить, для того чтобы он прекратил читать ее тайные мысли.
— Ничего, — сказал он, — в любом случае, это ухо нужно было мыть.
Сказав это, Бен рассмеялся.
— Я ничего не возьму за мытье уха. Считайте, что это плата за посылку.
Она улыбнулась, бросила сырое полотенце на полку и достала шампунь.
«Пора заняться стрижкой, отбрось эти дурацкие мысли, — говорила она себе. — Пора забыть про эти голубые глаза, надо думать о Бене Адамсе как о клиенте».
