«Накачка» про себя работала до тех пор, пока она не дотронулась до его волос. Сокрушительная волна страсти пробежала по ней от кончиков пальцев до плеч. Такие волосы могли принадлежать только мужчине.
Она никогда не знала, что волосы могут так взволновать. Намыливая ему голову шампунем, она убеждала себя в том, что это обычные волосы, но бесполезно. Волосы Бена были особенными. Такие же живые, как и он сам. Они ранили ее пальцы, искушали.
— О Боже, — это было больше, чем вздох.
— Вы что-то сказали?
— Я спросила, не попал ли шампунь в глаза? — И список ее «злодейств» пополнился еще одной ложью.
— Нет, но то, что вы делаете руками — замечательно.
Она застыла. Опять он за свое. Использует двойной удар.
Знал ли Бен о том, что все, что она делала с его головой, ей хотелось повторить на его груди? Кто мог бы подумать, что Кейт будет думать об этом сразу после развода? Разве не должна она пережить скорбь по умершему браку с Джо? Ей не хотелось скорбеть.
Ей хотелось петь. И все из-за магнолии, из-за вина, из-за его прекрасных ног и… ой! каких чувственных губ. Интересно, смогла бы она его поцеловать и свалить это все на стрижку?
— Это тренировка, — отшутилась она, хотя ей было совсем не весело. Совсем. Стыдясь самой себя, она была близка к тому, чтобы соблазнить мэра снова.
— Я и не знал, что, посещая мужского парикмахера, так много теряешь. Придется заниматься этим каждую неделю.
«Заниматься! Что за досада! Что этот человек делает с ней? Разве он не знает, что в своих мыслях она уже на шаг от того, чтобы его «атаковать?»
— Если захотите опять попасть ко мне, — сказала Кейт, — обязательно сделайте предварительный заказ.
— Захочу.
Касаясь руками этих жестких мужских волос, находясь так близко от его лица, она была не в состоянии разговаривать. Как в тумане, Кейт поднимала пряди волос, стараясь настроиться на рабочий лад.
Она думала, что может положиться на чутье, когда начнет стрижку.
И все же на ней лежала ответственность — не поранить ему уши.
— Какую вы хотите стрижку? Бритвой? Ножницами?
— Не уверен, можно ли вам доверить бритву.
— Хорошо сказано, мэр. Я тоже не уверена в том, что можно ли мне доверить.
Лишь лязганье ножниц и шум кондиционера нарушали тишину салона.
Бен притворялся, что пришел сюда из-за стрижки, а Кейт — что она стрижет обычного клиента. Но никому из них не удалось это хорошо сыграть. Пот выступил у него на бровях, а ее руки слегка дрожали.
«Интересно, что случится, если он обнимет ее прямо здесь, среди сушилок, растворов, бигудей? Что случится, если она поцелует его шею?»
Тишина стала непривычно натянутой, как струна. Бен хотел поблагодарить ее за букет. Он хотел пригласить ее на обед, собирался сказать много умного и интересного. Но это было до того, как Кейт запустила пальцы в его волосы. Он не думал, что станет пленником. Бен никак не ожидал, что волна желания лишит его дара речи.
Он слышал клацанье ножниц у своего уха, чувствовал легкое прикосновение нежных рук и знал, что это страсть. «Страсть обычно появляется при лунном свете, атласных простынях, — думал он, — а не в полиэтиленовой накидке при виде состриженных волос на полу».
Она продолжала стричь, а Бен решил, что проявление страсти бывает обманчиво.
— Так не очень коротко? — спросила Кейт.
— Срежьте еще немного.
Бену было наплевать, если он выйдет отсюда лысым. Ему захотелось растянуть удовольствие. Даже если она снимет с него скальп, он может спрятать голову под рыбацкой кепкой. Стрижка продолжалась, и желание его возрастало. Он не знал, что так приятно ощущать женские руки в волосах — нежные и требовательные одновременно, эротические, податливые, обещающие все то, от чего так сильно бьется сердце.
— Ну как? — спросила Кейт.
— Срежьте еще немного.
— Если я это сделаю, вам можно будет идти в монастырь.
Он хотел сказать: «Делайте, что хотите», только бы продлить это удовольствие, но вместо этого сказал:
— Хорошо смотрится. Вы здорово поработали.
— Я всегда стараюсь доставить удовольствие своим клиентам.
— Спасибо, все было очень хорошо.
Когда ее темные глаза заглянули в его голубые, они оба чуть ли не утонули в страсти, которая охватила их. Если бы Бен не сдержался, он дал бы повод для разговоров на многие месяцы, и не исключено, что им пришлось бы долго успокаивать Кору Ли.
Он встал с кресла, расплатился и вышел из салона. Когда Бен садился в машину, он подумал, что сейчас не смог бы отыскать свой дом даже с разведывательного вертолета.
Целых три минуты Кейт не сводила с двери глаз.
— Я признаюсь, — сказала она, с отсутствующим видом положив ножницы на стол. Затем так же растерянно взяла их в руки.
— В чем?
Она мечтательно встряхнула накидку, сложила ее и вновь развернула, потом села в кресло, еще хранившее тепло Бена, и завертелась.
— Это самое поразительное, — объявила она, крутясь на кресле.
— Что поразительно, мамочка? — Джейн забежала в салон, схватила кота и направилась к двери.
— Что?
— Это я тебя спросила. — Джейн коснулась подбородком пушистой головы кота и посмотрела на мать. — Что поразительно?
— Мэр.
— Мне кажется, что он симпатичный, но не поразительный.
— А он подстригся, мамочка?
— Еще бы!
Джейн почесала у кота за ухом и бросила подозрительный взгляд.
— Что-то странное здесь происходит. Сначала мэр поет эту песню, теперь ты кружишься здесь, как на карусели.
Кейт овладела собой и перестала кружиться. Она вскочила, но пошатнулась, и ей пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть.
— Слишком долго кружилась, — глуповато сказала она. Затем, когда до нее дошли слова Джейн, она спросила: — Какую песню?
— Ты ее знаешь. Ты всегда ее пела, когда мы жили в Билокси.
— «Почему я тебя люблю?»
— Именно ее.
— Да что ты знаешь об этом. Поразительно.
— Ой! — девочка посмотрела умоляюще.
— Ну что еще!
— Мамочка, если я тебе что-то скажу, то обещай, что ты не скажешь «поразительно».
— Смотря что ты скажешь.
— Ничего страшного, не волнуйся.
— А все-таки.
— Нет, ты дай честное слово, тогда скажу.
Кейт подняла два пальца.
— Честное слово.
— Дело в том, что я начала играть в футбол.
— И как успехи?
— Порки говорит, что у меня неплохие задатки, и из меня может получиться настоящий нападающий.
— Поздравляю! Но не забывай, лето скоро закончится и надо будет браться за учебу.
— Вот увидишь, я тебя не подведу.
— И это все, что ты хотела мне сообщить?
