— Это да, — согласилась Джемайма, размышляя о том, как это трудно было, наверное, расти с матерью, которая во всеуслышание объявила об обстоятельствах зачатия своего ребенка.
— Я вот думаю... — снова заговорил Майлз, закончив разворот. — Будь я зачат обычным путем...
— Да?
— Не думаю, чтобы меня так уж заботило семейное счастье моих родителей. Наверное, я чувствовал бы себя счастливым просто потому, что есть с кем поиграть в крикет и кому пойти на родительское собрание.
— Это разбивает в пух и прах ваши планы на жизнь.
— Только если у меня будут дети, а я не собираюсь их заводить. Мне все нравится как оно есть. Зачем менять?
Никаких детей. Никогда. Может, Майлз и прав в своих взглядах на современный образ жизни, но ей все-таки хочется верить, что можно прожить жизнь, любя одного-единственного человека.
— Третий дом по правой стороне.
— Этот?
— Да, с бордовой дверью.
Машина остановилась, и Джемайма смутилась оттого, что краска на двери облупилась, да и вообще вид у дома непрезентабельный.
— Спасибо, что подвезли, — пробормотала она.
— Не за что.
Джемайме вдруг показалось, что ей снова семнадцать и она возвращается домой со свидания. Она наклонилась за своей сумочкой, лихорадочно раздумывая, что делать дальше. Пригласить его на кофе? Или не надо? Как будет правильнее, если приятель твоей лучшей подруги вдобавок еще и твой босс?
Но он вроде сейчас не босс, довез ее до дома... И всегда может отказаться. Даже наверняка откажется.
Сделай глубокий вдох и спроси. Это же просто кофе.
Кончилось тем, что она выпалила:
— Хотите кофе?
Ну, пригласила она Майлза на чашку кофе. И что? Это вовсе ничего не значит. Простая вежливость.
Джемайма, стиснув зубы, ждала ответа. Конечно, он скажет «нет».
— Кофе — с удовольствием.
Джемайма от удивления вытаращила глаза.
— Х-хорошо.
— Меня вроде никто нигде не ждет. — Майлз улыбнулся.
От улыбки Майлза Джемайма забыла, что она мать двоих детей, что ее викторианский дом нуждается в новой кровле, что в ее спальне в углу у окна сырое пятно на потолке.
Она взяла сумочку и потянулась к дверной ручке.
— Минуточку. — Майлз выскочил из машины и подошел к дверце.
Джемайма и припомнить не могла, когда последний раз мужчина открывал для нее дверцу автомобиля.
— Спасибо, — сказала она.
— Жаль, что вам завтра придется снова ехать в город. Пропадет почти все воскресенье.
Джемайма пожала плечами.
— Ничего страшного.
Майлз сощурился, но ничего не сказал. Интересно, о чем он думает? Он наверняка и не представляет, как она одинока по выходным дням, когда мальчики уезжают с Расселом. В голове только одно: где они и чем занимаются. Дни кажутся бесконечными, хотя она ни минуты не сидит без дела.
Джемайма посмотрела на шелушащуюся краску входной двери. Надо будет заняться ею.
— Потихоньку ремонтирую, — осторожно пояснила она.
— Что?
— Д-дом, — пояснила Джемайма, ища ключи. — Правда, медленно идет.
— Наверное, это нелегко... Двое детей...
Джемайма посмотрела на Майлза. Действительно трудно, с двумя-то детьми. Но дело не только в этом. И не только в том, что не хватает денег. Не с кем посоветоваться, все приходится решать самой.
Дверь отворилась, и Джемайма ступила на выложенный минтоновской[1]* плиткой пол прихожей.
— Какой красивый пол, — заметил Майлз. — Вам повезло — нашли дом, где эта плитка сохранилась в таком прекрасном состоянии.
— Я знаю. Это была одна из причин, почему мы купили этот дом. Да еще начальная школа в конце улицы, — пояснила Джемайма.
— Мы?
— Рассел и я. Это было благородно с его стороны — оставить нам дом, — продолжила она жизнерадостным тоном. — Он не хотел, чтобы мальчики переезжали.
Ну что она несет? Майлзу это совсем не интересно.
— А крышу он будет ремонтировать?
Джемайма удивленно повернулась к Майлзу:
— Конечно нет! Все теперь полностью на мне.
Ей еще ни разу не задавали подобного вопроса. Удивительно, как он отличается от всех остальных — не восхищается «благородством» Рассела. Она уже устала быть благодарной человеку, который разрушил семью просто потому, что соскучился.
— И как далеко вы продвинулись в остальном? — спросил Майлз. Джемайма поморщилась и включила свет во всем холле.
— Смотрите сами.
Майлз ничего не сказал. И не надо. Джемайма и сама знала, сколько всего еще надо сделать.
— Работа идет, — сказала она бодро. — Кухня уже почти закончена, а еще я сделала наверху вторую ванную. Следующая на очереди крыша.
Если выиграю в лотерею, добавила она мысленно. Или снова попрошу денег у родителей.
Надоело. И зачем только она позвала его на кофе? Джемайма бросила взгляд на себя в зеркало и безнадежно провела рукой по волосам. Выглядит ужасно. Настоящая ведьма.
Они прошли на кухню. Кленовая встроенная мебель и темный рабочий стол. Глаза Джемаймы невольно обратились к тому, что выделялось — маленькой лужице посередине. Она посмотрела вверх: с темного пятна на потолке сорвалась капля.
— О...
— Черт, — договорил за нее Майлз.
— Что-то вроде, — согласилась Джемайма, бросая сумочку.
Она застыла на мгновение, не зная, что делать, потом бросилась в ванную и вернулась с красным пластиковым ведерком. Прекрасно. Просто замечательно. Сначала машина, теперь это. Ну почему с ней вечно что-то случается? Одна неудача за другой.
— Со всеми бывает, — заметил Майлз с действующей на нервы невозмутимостью. — Такова участь собственников недвижимости, но обычно все не так плохо, как кажется.
Джемайма поставила ведро на рабочий стол и огляделась в поисках тряпки, чтобы вытереть лужу.
— У меня все хуже и хуже, — пробормотала она. Майлз как будто не слышал, пристально глядя на пятно.
— У вас есть что-нибудь острое — проткнуть дырку? Надо спустить воду и тогда уже разбираться, в чем дело.
— Не поняла.
— По-моему, там скопилась вода. Если оставить все как есть, она растечется по всему потолку.
Растечется... Замечательно! Джемайма пошла в ванную и стала копаться в ящике с инструментами. Шило. Годится.
— Хотите, я это сделаю? — спросил Майлз, когда она вернулась.
— Нет, уж лучше я сама. — Джемайма скинула туфли и полезла на стол.
— Высоковато.
Его голос звучал так невозмутимо, что Джемайма даже посмотрела на него.
— Ваша мама гордилась бы вами, — сказала она. Майлз рассмеялся.
