Фиона отбросила мокрые пряди медных волос со лба и посмотрела на него с такой же яростью.
— Вы б не успели. Он уже летел за борт. Откуда мне было знать, что вы стали бы спасать... каких-то собак.
— Да уж достал бы как-нибудь. Я не меньше вас люблю собак, но во всем нужно чувство меры. Вы могли утонуть. Собака доплывет до берега.
Фиона засмеялась:
— Я бы не утонула, Я опытный пловец. Я инструктор по плаванию.
— Но вы представления не имеете, какая холодная здесь вода, у вас бы сразу и ноги, и руки свело. К тому же здесь чудовищная глубина. Мы бы вас никогда не нашли. Здесь, насколько мне известно, тонули и лучшие пловцы.
Что-то в лице Кэмпбелла, какая-то затаенная боль не позволили Фионе продолжать спор. Она повернулась к Мардо, который поднялся с пола:
— Остальные тоже могут сорваться с привязи — от страха. Не привести ли их лучше сюда?
— Это против моих правил. Я целиком завишу от шкипера, а он против того, чтоб собаки, провиант и пассажиры были в одном помещении.
— Ладно, Мардо, — хмыкнул Гас. — Я думаю, ты проиграл. От этой девицы никуда не денешься. Она этих псов затащит и в пуховые постели в «Бель Ноуз» вот увидишь!
Мардо посмотрел на нее, и в глазах у него загорелись огоньки.
— Это против моих принципов. Я ничего задарма не делаю. Ну, если вы кое-что сделаете мне за это...
Фиона уставилась на него:
— Что вы хотите сказать?
— Ну, вы... могли бы вознаградить меня... скажем, один поцелуй.
Она заметила, как, говоря это, он бросил косой взгляд на Эдварда. Она посмотрела на трех оставшихся снаружи собак. Их было еле видно.
— Это не слишком дорогая цена, — сказала она. — Ведите их сюда.
Добродушно оскалившись, Мардо отодвинул плексиглас и выбрался на палубу. Низко нагнувшись, он отцепил поводки, подтянул собак и, пятясь, влез вместе с ними назад в рубку. Фиона спокойно забрала у него поводки, нагнулась и погладила мокрых и дрожащих собак, затем подставила Мардо губы.
— Я не осмелюсь, мисс Макдоналд, — захохотал Мардо. — Этот Эдвард бешеный мужик. Он, чего доброго, решит, что из-за меня у вас сложится неправильное представление о Новой Зеландии и новозеландцах, он мне голову оторвет.
Фиона и глазом не моргнула.
— Вы женаты, мистер Форсит?
— Кто, я? Да какая женщина выйдет за меня? Не бойтесь.
— Ну, тогда все в порядке. Сделка есть сделка, — сказала Фиона и поцеловала его в губы.
Она решила, что Мардо наглец и так просто его не урезонишь, но ошиблась. Он смотрел на нее с детским изумлением и восторгом. Эдвард, стоявший рядом, спросил, понизив голос:
— Так у вас есть определенные нормы морали?
Она подняла брови.
— Если б он был женат, вы б его не поцеловали? Как жалко, что ваш жених этого не знал. Впрочем, как волка ни корми... Вы б взялись за свое после свадьбы.
— Вы невыносимы. — Фиона протянула ему собачьи поводки. — Подержите, пожалуйста, пока я приведу себя в божеский вид.
В рубке было зеркало. Фиона достала гребень, вынула заколки из темно-рыжей копны волос, быстро расчесала и скрутила их в тугой узел на затылке. Вытерев блестящее от «оды лицо носовым платком, она не стала делать макияж и вернулась к Кэмпбеллу.
— С чего такие изменения в прическе?
Она не сразу ответила:
— С ней возни много.
Он криво усмехнулся:
— Вы и всю косметику стерли. Уж не ради ли мисс Трудингтон?
— Неужели вы считаете, что можно винить человека за то, что он хочет кому-то понравиться? — еле сдерживаясь, проговорила она. — До сегодняшнего дня я не думала, как важно первое впечатление. Но если уж на то пошло, то я больше привыкла к такой прическе. Она гораздо проще и практичнее.
— Зачем же тогда делать другую? — насмешливо бросил он.
— Есть причины, — со вздохом ответила Фиона. — Так легче скрыть шрам на шее.
Они пристали к берегу, и началась суматоха. Уже наступала ночь. Фионе с трудом удавалось рассмотреть берег, поросший ивами, дорогу, петляющую в серебристых березах, и вдали гряды холмов и гор. Не считая фар «лендровера» у небольшого причала, света нигде не было. А она почему-то ожидала увидеть большое поместье, дома, залитые светом, людей, радующихся приезду катера.
Эдвард поздоровался с молодым маори за рулем «лендровера», Тамати Манунуи, для краткости Том. Он познакомил его с Фионой, вынес сумки и чемоданы из катера и крикнул охотникам, что свое тяжелое оборудование они могут забрать завтра утром. Охотники и шкипер забрались на заднее сиденье. Фиона оказалась зажатой между маори и Эдвардом.
— Тесновато, но до дома рукой подать, — бросил водитель.
Фионе так не показалось. Впрочем, дорога для такой глухомани была сносная. Небо над головой чуть посветлело, словно впереди открывалась равнина, а холмы, окаймляющие озеро, сглаживались и оставались позади. Хорошо, если это так, подумалось ей, а то было бы ощущение, что ты заперт, словно в ловушке, на краю озера. Фары осветили сад, и они выехали на мощеную площадку перед длинным низким бетонным домом. Здесь был свет, мягкий, золотистый, он струился из окон.
— Эмери приготовила все, что нужно, — сообщил Тамати. — Элизабет сказала, что на стол накроет сама.
— Отлично, Том. Поблагодари Эмери за то, что она приютила Рода, Мардо и Ангуса. Передай ей, что мы справимся с завтраком, так что она может зайти, когда хочет, чтоб показать мисс Макдоналд, что да как.
Они перенесли багаж на веранду. Эдвард ввел Фиону в прихожую, где горела керосиновая лампа. Словно на сцене, дверь, ведущая в глубь дома, распахнулась, и в холл выбежали, горя от нетерпения, четверо ребятишек; девочка повыше удерживала самого маленького мальчика за воротник. Они остановились так же внезапно, как и появились, выстроились в ряд, представ в виде приемной комиссии и хором приветствуя Фиону:
— Здравствуйте, мисс Макдоналд.
Впервые за все это время у Фионы потеплело на сердце. Вот ее ученики, значит, все войдет в свою колею. На нее смотрели четыре пары горящих глазенок. У всех были черные вьющиеся волосы, откинутые назад, широкие лбы и золотисто-коричневая кожа. Мальчики круглолицы, девочки отличались изысканными аристократическими чертами полинезийских красавиц. Виктория, восхитительная девочка двенадцати лет, уже вступала в пору зрелости. Элизабет выглядела взрывчатой смесью ангелочка с бесенком. Уильям имел вид весьма серьезный, что, возможно, объяснялось очками. Джеймс выглядел немного неуверенным в себе, видно было, что он растет без матери.
От них не исходило ни малейшей враждебности или раздражения, но Фионе еще предстояло испытать и естественность, и царскую снисходительность маори. После того как дети поздоровались с гостьей, все гурьбой бросились к Эдварду. Он собрал их в стайку и, подталкивая, ввел в большую гостиную, где уже был накрыт стол к чаю. Перед камином стояло кресло на колесиках, а в нем прямая и строгая мисс Феба собственной персоной.
