— Теперь будем ждать. Если через сутки он не появится — дай бог ему легкой смерти.
Стемнело. Несколько раз до их слуха доносились нестройные вопли тайсов.
— Грабят, — сказал Джек. Оба были очень напряжены, а потому больше молчали. Мария нервно постукивала пальцами по стене.
— Либо он чего-то ждет… Либо у него ничего не вышло.
Он не успел договорить, как над Вейсом вдруг встал огненный столб. Слабо, но ощутимо вздрогнула под их ногами земля, с уходивших вверх сводчатых стен пещеры сошел легкий оползень из мелких камешков. И тут же слух их резанул иноязычный вопль ужаса и злобы, потонувший в грохоте следующего взрыва. Джек, схватив Марию за руку, вытащил ее из пещеры, боясь, что свод может обвалиться. А взрывы следовали один за другим, взметая к небесам тонны грунта, превращая булыжник в песок и щебень, а Вейс — в пылающий ад. Мария, всхлипнув, уткнулась носом в плечо брата, а Джек Драммонд глядел туда в упоении ужаса и восторга.
— Вот ведь паршивый сукин сын! — воскликнул он восхищенным голосом. — Что творит!
— Что он делает, Джек?
— Видишь ли, малышка, захватывая город, даже самая варварская армия понимает, что в первую очередь ей надо овладеть арсеналом, продуктовыми и фуражными складами. На продолжительном переходе это совершенно необходимо: без фуража армия кочевников может просто рассыпаться. Рэм взрывает все это добро.
— Господи… господи… — шептала Мария. — Господи, убереги его.
* * *
У продуктовых складов Вейса шла суета — под радостные возгласы захватчики грузили на фуры мешки с мукой, бочки с маслом, копченые и вяленые туши скота. Снизу, из винных погребов, доносились веселые крики. Склады были полны мельтешащими низенькими людьми. Их было много, как тараканов на неопрятной кухне. Могучим первым взрывом, вдребезги разнесшим арсенал и тех, кто там уже хозяйничал, их швырнуло на землю, но они еще ничего не поняли. Над городом взметнулось зарево, все побежали, ища кого-нибудь, кто мог бы отдать приказ. Из-за поворота, высекая из булыжной мостовой множество искр, вылетел вороной конь, показавшийся в отсветах пожарища гигантским. Его всадник был воплощенным пламенем. Его волосы в огненных бликах напоминали расплавленное золото, в правой руке он сжимал факел. Краешек его плаща пылал. Неуловимым движением он подпалил бодро затрещавший в сухом воздухе, торчащий из практически незаметного в щелястой кладке отверстия, фитиль, стоптал тех, кто не успел убраться с его дороги, и исчез за поворотом. Исполинский взрыв, казалось, приподнял здание склада и с размаху швырнул его наземь, погребая под обломками толпы маленьких степняков. Поджигатель хохотал, несясь дальше по своему причудливо запутанному маршруту от одного фитиля до другого и отмечая свой путь встающими до самого неба огненными колоннами. Определенно, в эту ночь небесам было жарко. Вейс превратился для бестолково мечущихся захватчиков в огненную западню. По улицам хлынули масло и спирт, растекаясь по городу смертоносными пламенными реками. Рассыпая снопы искр, рушились горящие дома.
Вылетев, сломя голову, за ворота, Рэм Конахан оборвал пылающий рукав, стряхнул с волос и гривы Ройча искры, бросил на город, на жуткое, грозное дело рук своих отчаянно веселый взгляд и промчался мимо стойбища орды, молясь без слов лишь о том, чтобы ни одна пущенная вслед стрела не задела благородного Ройча. Через час бешеной скачки он спрыгнул наземь и, затаив дыхание, прислушался. Ничего, кроме нетерпеливо переступающего с ноги на ногу коня да бешеного биения собственной крови в висках. Погони не было. Он сел и засмеялся. Потом замолчал. Нервное возбуждение начало оставлять его, он почувствовал первые признаки реакции — мелкую дрожь в плечах и ногах. Появилась сильная боль от незамеченных прежде ожогов.
— Ну, Ройч, чертяка, вытащил, — сказал он, потрепав жеребца.
— Поехали-ка теперь потихоньку. Поищем водички, ты попьешь, а я умоюсь. Нас, глядишь, заждались, а?
Ройч пошевелил ушами, согласно покивал, подошел к хозяину и подставил ему левый бок.
— Знаешь, старый мерин, — сказал ему Рэм, — сдается мне, ты дешево мне обошелся.
* * *
— Эй вы там, в пещере!
Джек и Мария выскочили на этот искрящийся смехом голос. Уже рассветало. Спотыкающийся на каждом шагу Рэм поднимался в гору, волоча за собой за поводья едва передвигающего ноги Ройча.
— Боже! — воскликнула Мария, но голос перехватило, и с губ сорвался только чуть слышный шепот.
Рэм ввалился в пещеру.
— Вода есть?
Джек сунул ему фляжку.
— Ф-фу! — Рэм откинулся спиной на стену. — А покрепче ты ничего не заначил? Ей-богу, я заслужил.
Джек развел руками.
— Рэм, ты как из печки, — вздохнула девушка.
— Честное слово, я умывался.
— У тебя волосы опалены, Конахан, и рукав сгорел.
— Ой! Не трогайте, больно…
— Джек, разжигай огонь, — распорядилась Мария.
— Нет, только не огонь… Мне сегодня уже было жарко.
— Ты хорошо сделал свое дело, Рэм. Сейчас я собираюсь хорошо сделать свое. Сиди, пожалуйста, и не дергайся.
— А поесть мне дадут?
— Дадут, уймись.
— Мария, утоли мое любопытство… Откуда у тебя перевязочный материал?
Мария ловко бинтовала его обожженое плечо.
— На всякий случай я сохранила нижнюю юбку. Мало ли… Вот и пригодилась.
Рэм изловчился, поймал ее руку и поцеловал.
— Мария, ты прекрасна, как звезда, добра, как ангел, и умна, как… Ну, в общем, как никто в вашей семье. Единственное, что никак тебе не подходит — это фамилия. Ну да это дело поправимое.
— Отойди от него, Мария, — попросил Джек. — Он, похоже, пьян.
Через две минуты Рэм уже крепко и беспробудно спал. Ройч в отведенном ему закутке обнюхивал тайских лошадок.
* * *
В разбитой на скорую руку юрте невысокий полный человек принимал доклады начальников своих интендантских отрядов. Пятнадцать лет назад, когда он еще не был ханом, жизнь его была интереснее, живот — меньше, а женщины гарема — более пылки. Зато теперь у него была власть. Он считал себя культурным человеком. Он умел сдерживать приступы гнева, во время которых его советники, помнившие еще его отца, сжимались от страха, понимая, что быстро останется ни с кем, если будет казнить направо и налево. Но сейчас был такой момент, что выдержка давалась ему с большим трудом. Глаза его от бешенства стали почти невидимы на полном лице.
— То же, что и в Крисборо! Опять ни крошки еды, ни соломинки фуража, ни крупинки гремучего порошка! Сколько людей мы потеряли?
— Не менее десяти сотен, мой хан, — прошептал докладчик.
