– Но ведь вас связывал не только секс. С юридической точки зрения у вас нет никаких обязательств друг перед другом. Но в жизни не все определяется буквой закона. Тебе посчастливилось остаться в неведении о том, как скучны и недолговечны связи, в которых запланирован каждый шаг. Но, к счастью, в большинстве случаев чувства оказывают решающее влияние. Не суди ребят слишком строго, – посоветовала Френ. – Я уверена, что Стюартом двигают лучшие намерения. Он еще слишком молод, к тому же влюблен.
– Он хочет сделать ее счастливой! – воскликнула Абби. – А я, ее мать, разве я не хочу, чтобы она была счастлива? – Абби схватилась за голову. – Я просто не знаю, что со мной происходит. Это началось, когда Стюарт и Кати объявили о помолвке. Я чувствую себя так… так…
– Как будто ты теряешь ее?
Абби залилась румянцем и попыталась отшутиться:
– Это какое-то наваждение. Я ревную собственную дочь, ревную к какому-то сопляку, который теперь значит для нее больше, чем я. Головой я понимаю, что нельзя так на все реагировать, что Кати уже взрослая, что родители Стюарта хотят как лучше… Но… но… я не могу избавиться от ощущения, что меня предали. Мне кажется, что я не нужна больше Кати, что она уже не хочет меня видеть, что я стою на ее пути и что семья Стюарта ей может дать больше, чем смогла я. Каждый раз, когда я вижу его мать, мне кажется, что она осуждает меня. Стюарт боготворит ее, а Кати ему поддакивает.
– Кати любит тебя, – резко перебила ее Френ. – А мать мальчика наверняка, я уверена, восхищается тобой. Еще бы, одна вырастила дочь, организовала свое дело. Ей-то не пришлось зарабатывать на кусок хлеба. Если мне не изменяет память, она родилась в обеспеченной семье, отец Стюарта тоже, им незнакомо слово «нужда», им никогда не приходилось отказывать себе в чем-то. Я в курсе, потому что мы состоим в одном комитете. Рассказывали, что, когда ее старшая дочь выходила замуж, она была против жениха, строила всяческие козни, чуть было не расстроила свадьбу. Так что теперь она сама кротость. И что ты ее так невзлюбила? Чем она тебе не угодила? Вы же и двух слов друг другу не сказали.
– Я не то чтобы ее невзлюбила, – призналась Абби. – Но с тех пор, как Кати познакомилась со Стюартом, она так изменилась. То и дело повторяет то его слова, то его мамочки. Словно я для нее уже ничего не значу. – У Абби обиженно задрожали губы и подозрительно заблестели глаза. Она смахнула непрошеные слезы и с надеждой посмотрела на подругу.
– Ну, милая, твоя дочка выросла, почувствовала себя самостоятельным человеком. Вспомни себя в ее возрасте. Кати такая же, и нечего с этим бороться.
– А что мне оставалось? – Абби разговаривала сама с собой. – Я же не могла позволить себе стать домохозяйкой.
– Не прибедняйся. Ты отличная мать, и сама это знаешь. Я-то видела, как ты пахала, прежде чем завела свое дело. Я помню, как ты работала на трех работах одновременно и при этом умудрялась проводить гораздо больше времени с ребенком, чем некоторые родители. У тебя потрясающе развит материнский инстинкт. Только благодаря ему ты и выкарабкалась из той ситуации, в которой оказалась, – гордись этим.
– Зачем он вернулся? Почему не может оставить нас в покое? Мне страшно, Френ, – призналась Абби. – Я боюсь, что могу потерять Кати, и еще… я ничего не могу с собой поделать. Сэм мне по-прежнему небезразличен.
– Почему бы тебе не рассказать Кати все, что говорила мне? – предложила Френ. – Я уверена, она поймет…
– Не годится, – с ходу оборвала ее Абби. – Тогда она решит, что я действительно пытаюсь повлиять на нее, помешать их встрече.
– Знаешь, я все про тебя поняла, – безапелляционно заявила Френ. – Тебе надо завести любовника. Сколько можно жить одной?
– Любовника? Ты с ума сошла! – возмутилась Абби. – Ты что, решила, что у меня мало проблем? Что мне не хватает острых ощущений, особенно сейчас?
– Ну, во-первых, глупо сохнуть всю жизнь по одному мужчине, даже если этот мужчина – Сэм. К тому же он довольно некрасиво с тобой обошелся. Хотя его вина и от незнания, но это мало что меняет. Во-вторых, найдя другого, ты тем самым доказала бы самой себе, что прошлое кануло в Лету. Все, что было с ним, не имело никакого значения. В-третьих, как бы это попроще сказать… прошло уже столько времени, у тебя была возможность устроить свою жизнь, и не раз. Я бы, например, не смогла каждый вечер торчать дома в одиночестве. Я бы свихнулась от тоски.
– Но где же, скажи, ради Бога, найти такого, с кем можно было бы… – Абби смущенно запнулась.
– Ну, ради такого дела я могу уступить даже своего Ллойда. Ведь, кажется, твой Сэм думал, что ты именно от него беременна?
– Сэм вовсе не мой, – сердито задрала подбородок Абби. – И я не собираюсь устраивать этот спектакль ради того, чтобы доказать ему… даже не знаю что… К тому же я уверена, что его это ни капельки не интересует.
– Значит, кроме него, тебе никто не нужен? Ну что, на нем свет клином сошелся, что ли? – недоумевала Френ.
Абби взглянула на нее глазами разъяренной кошки.
– Ты в своем уме? Единственное, что я хочу, так это чтоб он исчез с моего горизонта.
Через час Абби была дома. Первым делом она позвонила в отель успокоить Дениса и извиниться за свой внезапный уход и попросила пригнать ее машину к дому. Второй звонок она сделала в офис, попросила секретаршу отменить назначенную встречу, предупредив, что в случае необходимости ее могут найти дома.
Абби задумалась, припоминая последнюю встречу с Денисом. Все ли они обсудили? Будет очень неприятно, если какая-то досадная мелочь всплывет после заключения договора. В ее работе не бывает второстепенного, за этими мелочами стоят судьбы людей, важно учесть все, каждый шаг. Этот чертов Сэм, из-за него она не может сосредоточиться!
Конечно, Сэм не ожидал от нее такой реакции, он даже предположить не мог, что у нее до сих пор саднит незажившая рана, которую он ей нанес. Но он должен был понять, что она к нему чувствует, как сильно и глубоко ненавидит. У него нет права ее судить. И он не должен догадаться, что ей пришлось пережить. Родители уговаривали ее не торопиться, поговорить с Сэмом, но она в тот момент так его ненавидела, что одна только мысль об этом приводила ее в ярость.
Но времена меняются. Не так давно ученые разработали тест ДНК, который позволяет с достаточной точностью определить отцовство. Впрочем, даже хорошо, что двадцать лет назад наука еще не продвинулась так далеко. Все равно Абби никогда бы не согласилась подвергнуть своего ребенка каким бы то ни было опытам. Пусть даже с благородной целью.
Абби выглянула из окна. Мимо дома проехала машина, похожая на машину родителей. Жаль, что они сейчас в Дрездене, гостят у своих старых друзей. Они бы поняли ее.
Абби взяла со стола сумочку, почту, которую вытащила из почтового ящика, подошла ко второй входной двери, приготовила ключи, чтобы открыть дверь, и обнаружила, что та открыта.
Она остановилась как вкопанная, судорожно соображая, в чем дело. Ведь ключи есть только у нее и Кати. Неужели дочь здесь?
Абби прошла на кухню. О Боже, это была не Кати, а Сэм! Удобно устроившись в ее любимом кресле, он гладил кошку, урчавшую от удовольствия, и, похоже, чувствовал себя как дома. Заметив Абби, он оставил кошку в покое и встал.
Прижав к себе письма и сумку, как будто это было самое дорогое в ее жизни, Абби спросила:
– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
– Кати дала мне на время свои ключи, – ответил он спокойно, затем добавил уверенным голосом: – Нам нужно поговорить.
Он стоял посередине ее маленькой кухоньки, расстояние между ними было меньше трех футов. Сэм казался выше, чем в прошлую их встречу, отметила про себя Абби, лихорадочно пытаясь попасть ногой в тапочку.
А Сэм, похоже, не испытывал никакого смущения. Словно для него в порядке вещей входить в чужой дом, расхаживать по чужой кухне. Надо же, его выдержке можно только позавидовать. Вон как вольготно он себя чувствует, словно не догадывается, что она о нем думает.
Что же делать? Есть два варианта. Первый – пассивный: отказаться разговаривать и выгнать непрошеного гостя. Второй – активный: еще раз объяснить, что она не желает иметь с ним ничего общего. Абби предпочла действовать.
– «Нам нужно поговорить»? – передразнила она его. – С каких это пор ты взялся судить, что мне нужно? – Она одарила его ледяной улыбкой. – Мне, – она намеренно выделила это слово, – ничего от тебя не нужно, и я не нуждаюсь ни в каких разговорах.
– Нам нужно поговорить не о нас, – парировал Сэм, не обращая внимания на ее тон, – а о нашей дочери.
– Нашей дочери? – взвилась Абби. – У тебя нет дочери! Кати только моя. Ты не хотел ее. Ты говорил, что у тебя не может быть детей… Вспомни-ка!
– Я ошибался. Я действительно…
Абби словно не слышала его слов и продолжала свою речь, уже не заботясь о том, какое впечатление на него произведет ее вид. Да и сложно было скрыть: глаза у нее горели, волосы растрепались, руки подрагивали…
