Себастьян заправил прядь ее волос за ухо.
— Одна ночь, Кэс, — хрипло сказал он. — Подари мне только одну ночь.
Кэсси крепко зажмурилась, словно это могло помочь справиться с охватившим ее соблазном поддаться на уговоры Себастьяна.
— Себастьян…
— Открой глаза, Кэсси, — мягко, но властно велел Себастьян.
Кэсси медленно подняла ресницы. Его глаза затягивали как темный омут. К своему удивлению, она прочла в них нечто, напоминающее нежность. Словно внутри его еще жило какое-то теплое чувство к ней. Сможет ли одна ночь снова возбудить в нем те чувства, которые, как утверждал Себастьян, уже успели погаснуть? Или эта ночь лишь поможет ему навсегда вычеркнуть ее из памяти?
— Ты просишь слишком много, — пресекающимся шепотом ответила она. — Слишком, слишком много…
— Я хочу снова испытать то чувство, Кэсси, — сказал Себастьян, проводя руками по ее обнаженным рукам и беря ее за запястья. — А ты помнишь его?
— Ты одержим своей фантазией, Себастьян, — все-таки нашла в себе силы возразить Кэсси. — Мы оба изменились. Теперь мы другие люди, не те, которыми были прежде.
— Мы могли измениться, но физически все еще привлекаем друг друга. — И, не дав Кэсси опомниться, Себастьян накрыл ее губы жадным поцелуем.
Кэсси тихо всхлипнула, но настойчивый рот Себастьяна быстро заглушил этот звук, а от возбуждающих движений его языка Кэсси едва не сошла с ума. Она прижалась к его крепкому телу, обхватила за шею руками, пропуская густые волосы сквозь пальцы, возвращая ему поцелуй со страстью, которая ничем не уступала его чувству.
— Ты по-прежнему меня хочешь, — выдохнул Себастьян в ее губы, почти не отрываясь от ее рта. — Я чувствую твое желание в каждом поцелуе, который ты мне возвращаешь.
Кэсси вздрогнула, открыла затуманенные страстью глаза и, глядя на Себастьяна, произнесла:
— Я всегда тебя хотела.
— Ты придешь ко мне в следующий четверг. Я позабочусь о том, чтобы нас не потревожили. Ты сможешь остаться на всю ночь.
Кэсси опустила глаза:
— Я не смогу остаться на ночь.
Себастьян решительно поднял ее подбородок одним пальцем:
— Я пришлю за тобой машину.
— Ты меня не слушаешь, Себастьян. Я не могу с тобой остаться.
— Почему?
Кэсси закусила губу, судорожно ища убедительную причину:
— На следующий день я работаю, и мне надо быть рано утром…
— Я уже сообщил, что твое присутствие необходимо на детском празднике, который состоится на следующий день.
Глаза Кэсси в тревоге расширились.
— Праздник состоится в пятницу? В следующую пятницу?
— Да, — кивнул Себастьян.
— Я не могу остаться на ночь, — повторила Кэсси. — Мне нужно прийти в детский дом пораньше, чтобы подготовить детей.
— Ну хорошо, — наконец натянуто согласился с ее доводами Себастьян. — После нашего свидания тебя отвезут домой.
Свидания. Кэсси скривила губы при этом слове. То, что предлагал Себастьян, свиданием назвать нельзя было даже с натяжкой.
Их сын, о котором не знал Себастьян, был пропастью, их разделявшей. Если он сейчас о нем узнает, жизнь Себастьяна бесповоротно изменится.
Для этого Кэсси нужно было произнести одну фразу: «Пять лет назад у тебя родился сын».
— Мне пора, — еще раз сказала Кэсси, теребя на руке часы.
Себастьян провел пальцем по ее щеке.
— Одна неделя, — сказал он, встречаясь с ней взглядом. — Поверь мне, Кэсси, я не успокоюсь, пока ты не согласишься провести со мной хотя бы одну ночь.
— Итак, пока нет никаких новых сведений о том, где искать алмаз «Стефани»? — спросил Себастьян чуть позже, сидя на заседании королевского совета.
— Боюсь, что так, — с унылым видом признал председатель совета. — Речи об отмене коронации пока нет, но это донельзя усложняет нашу ситуацию.
У Себастьяна не было времени, чтобы выслушивать очевидное. Он знал, что именно поставлено на карту. Символ королевской власти, бесценный камень, самый большой из редких розовых алмазов, найденных на Калисте. Без него не могло быть и речи о том, чтобы признать его коронацию законной. Король Закари с Калисты также продолжал поиски камня, и, если они увенчаются успехом, он мог объявить себя правителем королевства Адамас, которое вновь объединит острова Аристо и Калиста.
Себастьяну нужно было во что бы то ни стало его опередить.
— Поиски не прекращать! — подвел итоги встречи Себастьян. — Опросите снова каждого, кто имел к короне хоть какое-нибудь отношение. Надеюсь, каждый из вас помнит о том, что все это не должно покинуть пределы дворца. Я не хочу, чтобы об этом пронюхала пресса.
Оставшись один, Себастьян позвал Стефаноса:
— Я хочу поручить тебе два дела — ты должен немедленно ими заняться. Первое, мне бы хотелось, чтобы ты помог Демитриусу составить список приглашенных детей и их воспитателей. Также хорошо бы приготовить для каждого ребенка по небольшому подарку, но чтобы он соответствовал их возрасту и полу. Я могу рассчитывать на твою помощь?
— Разумеется, ваше высочество.
— Вторая просьба заключается в том, чтобы ты для меня кое-что выяснил. Это очень деликатная проблема…
Стефанос кивнул в знак понимания.
— Мне нужно узнать адрес Кассандры Кириакис, а также когда и как долго она встречалась в последний раз с мужчиной, — твердо закончил он.
— Я немедленно этим займусь, ваше высочество.
Перебросившись с Ангеликой парой фраз, Кэсси зашла в комнату Сэма. Присев на край кровати, она молча смотрела на ангельское личико спящего сына.
Убрав с его лба прядь волос, она почему-то вспомнила про ужас первых нескольких недель, последовавших после ее заключения. Как тяжело она привыкала к постоянному наблюдению, не говоря уже про бессонные дни и ночи, наполненные страхом! И тот благословенный день спустя три месяца, когда тюремный врач вызвал ее к себе, чтобы обсудить с ней результаты анализа крови, который был проведен неделей раньше. Известие о том, что она беременна, повергло Кэсси в шок. Она не могла быть беременна! Она принимала контрацептивы с семнадцати лет. У нее не было задержки — кажется… Конечно, она быстро уставала и несколько раз ее тошнило, но это все! Стресс, смерть отца, заключение… Но в конце концов ей пришлось признать, что никакой ошибки не было. В положенный срок у нее родился Сэм. Кэсси полюбила его сразу, как только взяла на руки. Рождение сына стало для нее чудом. Как и то, что новость об этом не просочилась в прессу.
Затем ей все-таки пришлось расстаться с ребенком, но, в отличие от других заключенных женщин-матерей, ей в конце концов его вернули. Кэсси подумала о потрепанной фотографии, на которой был изображен темноволосый мальчуган — Николас, сын Ангелики. Ангелику лишили материнских прав из-за ее наркотической зависимости, и уже четыре с половиной года она не знала, жив ли ее ребенок.
