— Я совсем одна в этой жизни, Антон. И мне приходится самой заботиться о себе, потому что нет никого, кто бы помог и защитил.
— Понимаю вас, — кивнул он головой, — лучше, чем вы думаете.
— Если вы захотите уволить меня, то по понятным причинам.
— Похоже, вы собираетесь уходить.
— Я обожаю свою работу, — сказала она и глаза наполнились слезами. — И не хочу уходить.
— Тогда можете остаться. — Он перегнулся через нее и открыл дверцу, впуская в салон теплый сырой воздух. — Так как вы большая девочка, вам не нужно, чтобы я провожал вас до дверей.
Эми точно знала, что произошло с Марси. Разговорчивая медсестра пришла в восторг от возможности посплетничать с новой личной помощницей шефа.
— Она обожала мистера Зелла. С ума сходила по нему. Готова была целовать землю, по которой он ступал, вы понимаете, о чем я говорю. Она была прелестная, милая девочка, а тут начала увядать буквально на глазах. Пару раз прямо в офисе случился приступ. Мистер Зелл приказал ей пройти медицинское обследование. Должна сказать, она этому не обрадовалась. Но отказаться не могла, не так ли? Потом ее уволили и отправили в какую-то тайную клинику в Цюрихе. Я имею в виду, что любой бы мог сложить дважды два и получить четыре, не правда ли?
О, да, легко сложить дважды два и получить четыре. Ей ли не знать, какого рода медицинское вмешательство требовалось безотлагательно и что это был за таинственный визит в дорогую клинику. Клинику, специализирующуюся на маленьких недоразумениях. Об этом ей известно все.
Эми поставила маленькую нефритовую обезьянку на столик и свернулась калачиком на постели, не заботясь о том, что от влажных волос промокнет подушка. Над заливом со стороны Китая грохотал гром.
* * *
Шесть недель спустя они возвращались в Европу. «Зелл Корпорэйшн» являлась партнером в большом проекте в Марселе; одна из компаний, а именно «Барбюс Ресорсес» предложила выкупить акции Антона. Это привело бы к кардинальным переменам в бизнесе, но принесло бы выгоду. Оставалось обсудить детали.
Они также собирались воспользоваться возможностью и провести июнь во Франции, на Лазурном берегу и посетить некоторых из друзей Антона, включая и леди Кэррон. Эми жаждала узнать, совпадет ли с реальностью образ длинноногой женщины с мундштуком в руках с оригиналом. Личный самолет Антона, рассчитанный на двенадцать пассажиров, на этот раз принял на борт лишь двух, которые и разместились в роскошном салоне — команда, регулирующая финансы и юридическую сторону дела, уже находилась в Марселе за столом переговоров.
Они взошли на борт три часа назад, в теплых сумерках. Сейчас снаружи самолет окутывала тьма, и оба пассажира очень проголодались.
Антон с головой ушел в бумаги для выступления на переговорах по проблемам повышения стоимости акции предприятия. Эми всегда изумлялась, когда видела своего шефа в очках, которые тот надевал при чтении.
На борту находился большой красивый попугай; он полудремал, полубодрствовал в клетке, в углу салона. Эми не знала, почему эта прекрасная птица отправилась в путешествие вместе с ними.
Девушка поставила еду в микроволновую печь, взяла бокалы и бутылку шампанского.
— Извините, что прерываю вас, — сказала она, протягивая ему бокал.
Он отбросил бумаги в сторону.
— Я уже закончил. Что на обед?
— Названия блюда не знаю, но выглядит оно куда лучше обычной еды в самолетах.
— Да и вы выглядите куда лучше обычной стюардессы, — улыбнулся он.
Комплимент пришелся девушке по душе. С момента посещения нефритового рынка в Гонконге их отношения ограничивались исключительно рабочими моментами. И хотя она продолжала твердить себе, что именно таких отношений добивалась, Эми тосковала по близости, однажды возникшей между ними, которую, как ей казалось, они утратили навсегда.
Она скучала по его улыбкам, по тому, как он подразнивал ее, как иногда вроде бы случайно дотрагивался до нее. Впрочем, теперь это представлялось причудливой фантазией. В душе она чувствовала ужас, усиливавшийся с каждым днем — ужас от того, что он устанет от нее и найдет себе кого-нибудь другого поласковее и посговорчивее.
Одна мысль об этом была ей невыносима. Антон открыл шампанское, наполнил бокалы.
— Да благослови вас Господь.
— И вас, — сказала она, отпивая из фужера.
— Почему вы улыбаетесь? — спросил он.
— Я всегда улыбаюсь, когда вижу вас в очках, — ответила она.
Мужчина снял их.
— А еще у меня есть седые волосы. Вы находите признаки старения забавными?
— Вы не старый, — успокоила его девушка, — вы во цвете лет.
— Мило с вашей стороны.
— Не думайте об этом. — Она указала на бумаги. — Уже выработали основные моменты?
— Я выработал их много лет назад, — объяснил он. — Я построил нефтеперерабатывающий завод пять лет назад для человека по имени Генри Барбюс из компании «Барбюс Ресорсес Корпорейтед». Я владею сорока процентами акций совместного предприятия под названием «Зелл Франс». Сейчас Генри богатый человек, и он хочет выкупить остальные акции, что сделает его полноправным и единоличным владельцем предприятия.
— Пожалуйста, скажите мне… для чего этот попугай?
— Это — макао, — ответил Антон. — Генри Барбюс с ума сходит по экзотическим птицам. У него есть огромный птичник, забитый до отказа. Попугай — подарок ему. Должен сказать вам, что оформление соответствующих бумаг на вывоз диковинной птицы стало для меня настоящим кошмаром.
Эми принесла ужин. Бок о бок они устроились за складным столиком на просторных креслах. На подносах стояли прелестные маленькие миски с потрясающе пахнущей китайской едой. Они оба ели палочками — живя в Гонконге, быстро учишься пользоваться ими вместо традиционных вилок и ножей.
— Превосходный авиалайнер. Никогда в жизни у меня не было целого самолета в своем распоряжении.
— Что до меня, то пространство — основа роскоши, — заметил Антон. — Я помню, что в детстве никогда не имел своего личного пространства.
— Знаю, знаю, — подхватила девушка, отпивая шампанское. — Когда вы почти подкидыш, у вас нет ничего собственного. Вам приходится всем делиться, и нет места на земле, которое вы бы назвали своим собственным.
— За исключением пространства в своей голове, — заметил он.
— Да, — тихо продолжала Эми. — Но даже и оттуда они пытаются вас вытеснить.
Антон быстро взглянул на девушку.
— На собеседовании вы сказали, что ваш дядя Джефри не радовался лишнему рту и лишнему ребенку, которого следует воспитывать. Кем он, на самом деле, являлся для вас?
