— Хочешь еще? — От цепких глаз бабушки ничто не ускользало.
Да! Отчаянно!
— Нет, спасибо. Будем считать, что эксперимент прошел успешно. — Она отпила воды.
— Не надо было Артуру загружать тебя работой. Ты выглядишь изможденной.
— Он не виноват, — возразила Бел. — Я не могу привыкнуть к жаре и к тому, что ее быстро сменяет холод. А с Артуром очень интересно. Детеныши кенгуру такие замечательные.
Она с удовольствием ела вяленое мясо, запивая его водой. Надо признаться, до приезда в Австралию Бел не была поклонницей протеина, но здесь мясо стало ее любимым блюдом. Элис поделилась с ней, какие заготовки она сделала на этой неделе.
— Закончила? — спросила пожилая женщина, когда Бел подошла к ней с полупустой тарелкой.
— Да. Не хочу портить аппетит перед обедом. Я, пожалуй, поищу Флинна, — сказала Бел. — Спасибо. Мне намного лучше.
Элис улыбнулась:
— Отлично. Напомни мальчику, что мы ждем его к ужину. В последнее время он слишком много работает и пропускает семейные трапезы.
— Так и сделаю.
Элис напоминала ей бабушку, по которой она до сих пор скучала. Бабушка была единственным человеком, который любил маленькую Бел.
Она выскользнула из кухни и отправилась на поиски Флинна.
Он старательно избегал ее последние три недели, появляясь на миг и снова исчезая. Для мужчины, который яростно сражался за сохранение двух жизней, растущих внутри ее, Флинн выглядел не слишком обрадованным, когда беременность подтвердилась. Наверное, только у ручья, рядом с утконосами, Бел по-настоящему наслаждалась общением с ним.
Флинн категорически отказывался от дальнейших обсуждений Гвен и Дрю, словно решил, что они не стоят его воспоминаний.
В конце концов Бел надоели попытки втянуть его в нежеланную дискуссию. Она поняла, что хочет узнать больше о нем самом. Причем не о Флинне-брате или Флинне-сыне, а о Флинне-мужчине.
Но сначала — самое главное!
— Кажется, твоя бабушка нас раскусила, — выпалила она в тот самый момент, когда появилась у его дверей.
Флинн оторвался от документов:
— Что ты натворила?
У Бел перехватило дыхание от возмущения. Он ее обвиняет?!
— Ничего.
Но сегодня она задавала много вопросов и рассказывала о родах.
Он снова переключился на бумаги:
— Элис была акушеркой.
Ей нравится об этом вспоминать.
— Она странно смотрела на меня. Словно маринованное яйцо стало сигналом…
Флинн напрягся:
— Какое маринованное яйцо?
— Которое я попробовала. Я… немного устала…
Он вскочил на ноги:
— Но зачем ты его ела?
— Потому что Элис положила его на тарелку. Я не хотела показаться невежливой. К тому же мне жутко захотелось попробовать. А что в этом такого?
— Моя мама их ненавидит.
— Ее можно понять. Они выглядят не слишком аппетитно.
— Но она с ума сходила по ним, когда была беременна Дрю.
— Не может быть!
— Не ешь их больше.
— Не буду, — вынуждена была подчиниться Бел. — Тебя ждут сегодня к ужину.
— Я занят…
— Нет уж. Ты не посмеешь снова оставить меня одну со своей семьей. Уже три недели я выхожу к ужину одна. Ты считаешь, они поверят, что мы пара, видя, как ты избегаешь меня, словно я прокаженная?
— Они знают меня довольно хорошо.
— И что это значит?
— Они не удивляются. Я вел себя подобным образом всегда.
Она удивленно смотрела на него:
— Даже когда ты дома?
— Только из-за того, что мы живем в одном поместье, мы не должны постоянно быть вместе. Я люблю свою семью, но у меня есть личное пространство.
Бел оно не было нужно. Дни и вечера, которые она провела в гостеприимном домашнем кругу, стали одними из самых счастливых в ее жизни. Но Бел было немного грустно. Наверняка у членов клана Брэдли накопилось немало вопросов к ней, но они предпочитали тактично молчать.
— Чем дольше я остаюсь с ними одна, тем сложнее мне приходится. — Она попыталась посмотреть ему в глаза, однако он отвернулся. — Скоро они начнут задавать вопросы, к которым я не готова. Наше поведение ненормально. Мы должны больше времени проводить вместе.
— Хорошо! — прорычал он. — Теперь ты будешь ужинать со мной.
Ее сердце ухнуло вниз.
— Здесь?
— Так мы выиграем некоторое время.
Время, к которому они будут знать наверняка, что один из эмбрионов окончательно закрепился и постепенно превращается в маленького Рочестера… Нет, Рочестера-Брэдли. К тому же это избавит их от необходимости постоянно врать.
Однако Бел все еще сомневалась:
— А что, если они захотят позвать тебя на ужин?
— Мы видимся в течение дня. Думаю, они переживут.
— Но они ждут меня.
Он пожал плечами:
— Тогда иди. Мне казалось, мы решаем твою проблему.
— Ты поступил не совсем честно, предоставив мне самой разбираться с ситуацией. Ты просто… самоустранился.
— Повторяю, они к этому привыкли.
— А я нет. Я постоянно в напряжении. Что, если я скажу что-то не то?
— Тогда приходи ужинать сюда. Со мной.
Ужин с Флинном наедине, в его доме, где витает неповторимый мужской аромат, который заставляет ее сердце учащенно биться…
Одно дело — приходить к нему утром и делать вид, что они проводят время вместе. И совсем другое — ужинать с ним, с мужчиной, который ненавидит ее семью, а значит, и ее саму.
Бел встала и направилась к дверям:
— Увидимся утром.
Флинн поднялся и схватил ее за руку, прежде чем она успела открыть дверь.
— Белинда… Останься.
Он произнес это низким тихим голосом — тем самым, которым разговаривал с охотничьими собаками. Флинн словно просил их оказать ему любезность, а не требовал беспрекословного подчинения. Эти интонации напомнили Бел разговор, который она подслушала в кафе, когда он звонил матери. Нежные, интимные интонации.
Это невозможно. Только не с ней.
— Думаю, ты права. Мы должны ограничить время, которое ты проводишь с моей родней. Особенно с бабушкой, самой внимательной из них.
На долю секунды она позволила себе порадоваться маленькой победе над Флинном: наконец-то он признал ее правоту.
— А ты на самом деле останешься дома или отправишься искать норы вомбатов, пока я ем в одиночестве? — поинтересовалась Бел.
— Я буду здесь, с тобой. Мы поговорим.
Ого!
И вдруг она поняла, как хочет этого. Правда, о чем они могут разговаривать, оставалось только догадываться.
— Я пойду и предупрежу твою маму, — сказала Бел.
— Не надо. Я сам. Устраивайся поудобнее.
И Флинн, немного отодвинув ее, исчез в дверях.
