Вика, да расслабьтесь вы, в самом деле. Все нормально, вы не кажетесь легкомысленной, это совершенно нормально: знакомиться с мужчиной по рекомендации знакомых. На Западе все так делают. В Америке вообще практикуют свидания вслепую. Не слышали? Это когда знакомому холостяку рассказывают про знакомую одинокую даму, которая, по мнению знакомых, отлично ему подходит. Через знакомых дама и холостяк созваниваются, встречаются в каком-нибудь ресторане и знакомятся. — Ольгу заклинило на знакомствах, видно, Викин мандраж передался и ей. — Но это совсем не значит, что они обязаны развивать свои отношения, — сами решают, что дальше делать. Хотя оба точно знают, что ищут себе супруга. И никто не грузится по этому поводу: «легкомысленно, несерьезно». И вы не грузитесь. Познакомитесь с нашим японцем, попрактикуетесь в английском — у него гарвардское произношение. Сгладите впечатление от магаданских дам — мы тут с ним таких невест насмотрелись! Паноптикум! Расценивайте это как маленькое неопасное приключение.
Но Вика все равно «грузилась». Тискала сумочку тонкими пальцами, шевелила беззвучно губами, как бы проговаривая что-то опять и опять. На смуглых скулах выступили пятна румянца, а глаза с пушистыми ресницами стали просто бездонно-черными.
Вика, кстати, была, действительно, очень хорошенькой: черные прямые волосы до плеч, ладная миниатюрная фигурка, миловидное скуластое лицо с аккуратным маленьким ртом, прямым носиком и карими, слегка миндалевидными глазами: сказывалась примесь татарской крови. Ольга мысленно поставила ее рядом с Ичиро и аж прижмурилась от гармоничности представленной картины.
Ичиро и Мачимура ждали их в холле гостиницы «Вечерняя» — первым и главным условием Вики была встреча на нейтральной территории. И никаких ресторанов! И чтобы Ольга была в пределах видимости! Ольга огляделась, ища взглядом своих японцев. А, вон они, на диванчике за аквариумом, в стороне от всех. Ольга взглянула на Вику. Та глядела прямо перед собой и все тискала свою сумочку. Ольга прихватила Вику за локоток и подвела к аквариуму. Тут японцы их заметили и поднялись с дивана.
— Знакомьтесь, это Виктория, это мистер Ичиро Кавагути, — начала Ольга по-английски и осеклась. Сквозь бесстрастное лицо Ичиро вдруг так явно стало проступать изумление, что Ольга забыла весь свой заготовленный текст и принялась во все глаза таращиться на происходящее. Вика перестала тискать свою несчастную сумку, поправила волосы, быстро облизнула губы и тоже как-то ошеломленно, глядя в глаза Ичиро, протянула ему руку и представилась неожиданно хрипловатым голосом: «Вика». Вместе они смотрелись еще лучше, чем представлялось Ольге. Японец был выше Вики почти на голову и рядом с ее миниатюрной фигуркой выглядел солидно, основательно и очень надежно. Теперь в его взгляде Ольга увидела восхищение. Или почудилось? Во всяком случае, он не сразу выпустил из своей руки Викину ладошку, сделав приглашающий жест в сторону диванчика. А Мачимура, которого так никто и не представил, подхватил Ольгу под локоток и увел ее к диванам на другой стороне холла. Оттуда пару видно было не очень хорошо, слышно их вообще не было, и Ольга могла только додумывать, о чем говорит Вике японец, который, похоже, в основном и проговорил все сорок минут их беседы.
— Очень красивая девушка. Первый раз вижу, чтобы он так себя вел, — прокомментировал Мачимура.
Наконец Вика кивнула, встала и подала руку, прощаясь. Ичиро опять подержался за нее чуть дольше, чем требовали приличия. Потом проводил Вику до середины холла — Ольга и Мачимура уже вышли навстречу. Ольга попрощалась, и они с Викой пошли к выходу. Вика опять, похоже, мало что видела — взгляд вовнутрь, сумочку уже не тискает, а прижимает к груди. Румянец теперь не пятнами, а ровным тоном, на губах — легкая улыбка. Ольге даже почудилось, что кожа у Вики изменила оттенок, стала матовой, как будто осветилась изнутри.
Только в машине она сказала, удивленно и как бы сама себе не веря:
— Оль, вы знаете, он мне очень понравился. Это первый мужчина, которого я не стала сравнивать с Олегом.
— О чем говорили, если не секрет?
— Оль, я... не помню. Что-то про его бизнес, про дом на Хоккайдо, про Гарвард. Он, знаете, что сказал? Что я очень красивая и если я соглашусь стать его женой, мне придется отказываться от предложений модельных агентств. Это условие: его жена не должна работать моделью. Я сказала, что до завтра подумаю и позвоню.
А через час к Ольге в редакцию позвонил Мачимура и зачастил, смешно коверкая английские слова:
— Оля-доча, уговори Вику! Ичиро сказал, что он больше ни с кем не будет здесь знакомиться. Он очень переживает, что Вика не захочет за него замуж. Он смотрит в окно и улыбается!
— «Подвенечное платье оказалось таким маленьким, размера сорок второго. На миниатюрной Золушке оно сидело как влитое», — читала Танька заметку, в которой Ольга ставила точку в истории с японским принцем. Она все еще никак не могла поверить, что все закончилось: никаких невест, никаких смотрин, никаких песен и плясок. Завтра свадьба.
— Оль, наши бабы обрыдаются. Правда, что ли, платье Вике подошло?
— Да, Тань, сидело, как влитое. Никто другой из наших невест в него просто бы не влез. И как они с Мачимурой умудрились так угадать?
— Это, Оля, судьба. Во сколько завтра регистрация? Ты в чем пойдешь? — переключилась Мухина со статьи на хлопоты.
— Регистрация в два, пойду в брючном костюме. — Ольга пробежала текст еще раз, поставила две запятые. Все, в набор.
— В каком костюме? В шелковом, в котором на Новый год была?
— Намекаешь, что не в новом?
— Да ни на что я не намекаю! Костюм тебе идет — и цвет персиковый, просто прелесть, и ты в нем такая сексуально-эротичная, — изобразила Танька волну руками, как бы обрисовав некие сексуально-эротичные формы.
Костюм, действительно, Ольге шел чрезвычайно. Персиковый цвет оттенял кожу и делал ее удивительно свежей, брюки и жакет не столько подчеркивали стройность ног, округлость бедер, тонкость талии и форму груди, сколько намекали на них и заставляли присматриваться и понимать: да, ножки стройные, попка круглая, талия узкая, грудь высокая. И вообще, дама внутри костюма — просто красавица. Лобанов весь вечер перехватывал мужские взгляды в Ольгину сторону и потом дома запилил ее нотациями на тему, как должна себя вести порядочная женщина. (Выходило, что забиться в уголок и всем мужикам, кто подходил ближе, чем на два метра орать «Что вы себе позволяете!»)
Редакционный фотограф Петя Ступин, ловелас и сердцеед, с которым Ольга совершенно без опаски ездила в командировки и который всегда видел ее только в джинсах и свитерах или в свободных, мужского покроя клетчатых рубахах, прокомментировал Ольгин наряд так: «Оль, а ты ведь женщина». И Ольга даже слегка озаботилась, не придется ли ей впредь отбиваться в командировках от Петиных знаков внимания.
