Лусио начинал терять терпение.
– Я не веду себя как Данте! – резко возразил он. Если я говорю как Данте, так это потому, что ты ведешь себя как избалованный ребенок.
Она открыла рот и уставилась на него, не говоря ни слова, но в ее глазах появились слезы. Покачав головой, она бросилась наверх, в свою комнату и захлопнула дверь.
Лусио остался стоять внизу.
Он не знал, что делать. У него никогда раньше не было таких отношений с Анабеллой. Они всегда были партнерами, на равных. Но теперь все изменилось.
Она противилась его покровительству.
Он не хотел становиться диктатором.
Ему нравились ее свобода, независимый характер, страсть. Рядом с ней у него появлялись надежда, силы.
Но после нескольких лет брака покровы таинственности были сорваны, и он понял, что они стали обыкновенными людьми с их ежедневными проблемами.
Именно этого они с Анабеллой и боялись.
Анабелла упала в кресло и заплакала навзрыд.
Лусио изменился. Он говорил, что все в порядке, но уже не был прежним. Она почувствовала, что между ними возникла стена. Она видела его, но не чувствовала исходящей от него теплоты. Он говорил правильные слова, но они шли не от сердца.
Ана тяжело вздохнула и вытерла слезы. Положив подбородок на согнутое колено, она посмотрела в окно, на снежные вершины Анд.
Что случилось? – спрашивала она себя. Он разлюбил ее? Его чувства к ней изменились? Они стали просто друзьями?
В дверь постучали, и вошел Лусио.
– Зачем ты пришел? Чтобы сказать, что я забыла выпить лекарство? – спросила она, продолжая смотреть в окно, даже не глянув в его сторону.
– Нет. Хотя я мог бы предложить тебе что-нибудь похуже.
Она подняла голову.
– Ты смеешься надо мной?
– Немного, – улыбнулся он.
Ана почувствовала, как ее захлестнула новая волна эмоций. Голод, желание, потребность. Лусио был частью ее жизни, и она не представляла себе жизни без него.
– Почему ты разозлился на меня? – спросила она, повернувшись к нему.
– Я не разозлился, – ответил он, подходя ближе.
В руках у него было несколько альбомов в кожаных переплетах. – Я не выспался.
– Тогда иди спать!
Он скривил губы.
– Не могу. Я хочу тебя развлечь.
Он наклонился и одной рукой поднял ее. Она почувствовала его стальные мускулы, теплоту его тела.
– Будь хорошей девочкой, посиди со мной. Я хочу тебе кое-что показать.
Она хотела разозлиться на него, ткнуть локтем в бок, но, услышав нежную нотку в голосе, когда он назвал ее девочкой, передумала.
Взглянув на него, она заметила легкую щетину на его хорошо очерченном подбородке. Он сегодня не брился. Ей нравилось, когда он не брился, нравились его длинные волосы, широкие плечи, крепкие мускулы.
Она дотронулась рукой до его подбородка. Щетина уколола ее, но его губы были мягкие. Именно таким он был. Твердый снаружи, мягкий внутри.
Он не был бы сейчас здесь с ней, если бы, не любил ее.
Поддавшись внезапному порыву, она слегка поцеловала его в уголок рта и потянула к себе альбом.
– Покажи мне фотографии, милый. Я вся внимание.
– Ты знаешь, кто это? – спросил Лусио, одной рукой обнимая Ану, а другой показывая на фотографию улыбающейся девочки рядом с маленьким Данте.
В альбоме было много фотографий – детей и младенцев, величественного здания виллы, окруженного высокой железной оградой, улыбающихся родителей, поднимающих стаканы с коктейлями, как будто отмечающих еще один прекрасный день в Буэнос-Айресе.
Они перевернули еще несколько страниц и остановились на фотографиях пляжа.
– Мар-дель-Плата? – догадался Лусио, назвав один из самых известных и фешенебельных курортов Аргентины.
– У нас там был дом. Мы ездили туда каждое лето.
Ана улыбнулась, взглянув на фотографии Эстрельи и Тадео, позирующих на пляже в новых купальных костюмах. Она помнила эту поездку. В то время они казались себе такими взрослыми, хотя были еще подростками. Эстрелье было около семнадцати, Ане только что исполнилось тринадцать, Тадео был чуть старше Аны.
В то лето все парни влюблялись в Эстрелью. Они преследовали ее, толпами приходили на пляж. Но Эстрелья не обращала на них никакого внимания.
Красавице с точеной фигурой не нужен был бойфренд. Она хотела стать миссионером и спасти мир.
– Мальчишки с ума по ней сходили, – сказала Ана, избегая мыслей о Тадео. Лучше вспоминать сестер. Она так и не могла смириться со смертью Тадео.
– Она очень красивая, как и ты, – сказал Лусио, целуя ее в голову.
– Намного красивее. Когда папа не разрешил ей вступить в Армию Спасения, она стала моделью в Италии, носила модную одежду, но оставалась непорочной.
Ана попыталась улыбнуться, но ее сердце заныло от нахлынувших одно за другим грустных воспоминаний.
– Значит, вы с Данте единственные из вашей семьи живете в Аргентине? – сделал заключение Лусио.
Ее глаза загорелись и она тяжело вздохнула. Это была правда. Так или иначе, она их всех потеряла.
Кроме Данте, старшего брата, который остался в Аргентине и продолжил семейный бизнес, занялся имением и делами.
– Я не ненавижу его, – прошептала она, моргая глазами, чтобы не расплакаться, – я люблю Данте.
Лусио обнял ее.
– Я знаю, что любишь.
Она захлопнула альбом и, обхватив руками, прижала к сердцу.
– Он всегда желал мне самого лучшего.
Лусио не ответил, и она закрыла глаза. Ей было очень тяжело, гораздо тяжелее, чем можно было подумать.
Она любила Данте и ужасно скучала по Тадео.
Не было ни дня, чтобы она не думала о нем. Тадео был умным, добрым, с открытым сердцем. Он никого никогда не судил, не критиковал. Он был ее другом, защитой и опорой. Когда он умер, она тоже хотела умереть.
– Данте был в Нью-Йорке, когда у Тадео случилась передозировка, – сказала она, смахивая слезы. – У Данте там была девушка и работа, ему нравился Нью-Йорк. Но когда Тадео умер, Данте все бросил и вернулся домой.
– Он пытается защитить тебя, – мягко сказал Лусио.
– Потому что не хочет остаться один. – Она почувствовала огромную, обжигающую горечь. – Я не могу винить его. Я тоже не хочу остаться одна.
Лусио обнял ее и прижал к себе. Она заплакала, ее плечи задрожали. Ей нужно выплакаться, подумал он. Когда они жили вместе, она мало говорила о семье. Она никогда не рассказывала, почему Эстрелья уехала в Италию, и только пару раз вспоминала Тадео.
Сегодня впервые она приоткрыла завесу над своей семьей. Он увидел не клан Гальванов, блиставших в модных журналах, а совершенно другую семью, частью которой была Ана. Когда-то это была крепкая семья, но все исчезло, затушевалось временем и смертью.
