— Боюсь, я должен покинуть вас. У меня назначена встреча, которую нельзя пропустить, но пожалуйста, не отказывайте мне в радости оплатить ваши покупки. Мой счёт в вашем распоряжении. Уверен, вы видели ещё не все отделы.
— Ты уверен? — Шейн притворилась смущенной, хоть её сердце и запорхало при мысли о продолжении шопинга.
— Ну, конечно же, — Виллем улыбнулся женщинам. — К тому же, это будет для меня сущим оскорблением, если вы обе и Серенити выйдут отсюда всего с одним пакетом.
Шейн практически бросилась от радости ему на шею, но тут же остановилась, вспомнив его реакцию в прошлый раз. Вместо этого, она ограничилась милой улыбкой.
— Спасибо, дорогой. Это так много значит, — все, что она сейчас делает и говорит, находится под пристальным присмотром, как сказал ей Виллем, королева любит женщин вдумчивых, а не импульсивных.
Как только Виллем покинул зону отдыха, он тут же свернул к лифтам, а не пошёл на выход. Встреча, о которой он говорил Шейн, служила только поводом уйти, на самом деле, ему нужно было поговорить с Серенити наедине.
Бутик состоял из нескольких этажей, с разными отделами на каждом из них. Лифт остановился на третьем, куда была доставлена Серенити по его указаниям.
Обслуживающий персонал приветствовал его, на что Виллем кивнул им в знак признания. Они знали, кто он и понимали, что не стоит беспокоить его разговорами. Мало кто знал, но бутик «Дом плюща» принадлежал его двоюродной сестре, так что весь персонал был осведомлён, как подобает себя вести в присутствии королевской особы.
Когда Виллем прошёл к примерочным, жестом показывая всему персоналу удалиться, остановился у единственной кабинки, где виднелись изящные щиколотки.
Он постучал в дверь.
— Вы принесли размер «S», который я просила?
Виллем не отвечал.
— Мисс?
Виллем терпеливо ждал.
Дверь медленно приоткрылась, и показалась голова Серенити.
Когда её глаза расширились от удивления при виде него, Виллем произнёс с довольной улыбкой:
— Сюрприз.
Серенити тут же попыталась захлопнуть дверь, но Виллем оказался быстрее. Прежде, чем она поняла, что происходит, Виллем уже присоединился к ней в кабинке, закрыл дверь и запер её на замок.
Она только хотела закричать, но Виллем со зловещим смехом притянул её в свои объятия и овладел её ртом.
Серенити вздрогнула от шока. Но уже мгновение спустя, волна наслаждения разлилась по её телу от того, как Виллем углубил свой поцелуй. Его губы нежно порхали над её, а затем он бережно прикусил её нижнюю губу, слегка её посасывая.
— О-отпусти меня, — она пыталась мужественно сопротивляться, хоть всё тело и ослабло под напором его страсти.
Виллем только отверженнее стал её целовать, и прошептал в её уста:
— Только, когда согласишься.
— На что? — Было сложно думать, когда он так близко был возле неё, а его мощное тело соприкасалось с ней.
Он взглянул на неё.
— Чтобы ты вернулась в мою жизнь.
Она покачала головой и прошептала:
— Шейн…
Он нахмурился.
— Не заставляй меня повторять, ангел. Я тебе всё сказал.
— Но не объяснил почему, — прошептала она. — Ты же мог сказать, что это всё было подстроено специально, чтобы мы могли только поговорить. Но не стал. Ты хотел, чтобы я решила, что вы с Шейн собираетесь жениться, и я даже не хочу допускать мысли, что это было сделано специально, чтобы причинить мне боль, — она сделала паузу. — Ведь это не так? Правда?
Виллем мысленно выругался, когда её голос задрожал в конце. Боже, как она молода, как чертовски невинна. Это заставило его ещё раз задуматься, во что он себя впутывает, даже пусть и временно, связываясь с девятнадцатилетней девушкой.
Но затем, он увидел её глаза, будто тени прошлого не давали ей покоя, как тогда, когда она не могла простить себе смерть отца…
— Правда может тебе не понравится, — кратко ответил он.
Серенити кивнула.
— Но всё же, это будет правда.
Сделав ещё один глубокий и тяжелый вздох, Виллем выпалил на одном дыхании:
— Хочу, чтобы ты поняла, что на самом деле тоже не любишь меня.
Рот Серенити распахнулся от удивления. Она ожидала чего угодно, но этого она совсем не понимала. Медленно качая головой, она прошептала:
— Я не понимаю.
— Ты думаешь, что любишь меня, — резко ответил он, — но это не так. Я видел, как это происходит. И если бы ты и правда любила меня, то узнав, что я собрался жениться на другой, ты бы сходила с ума. Ты бы желала моей смерти, возможно даже, попыталась убить меня. Но ты не стала. Ты даже, мать твою, поздравила меня. Так что, о чём это тебе говорит? — Он яростно схватил её за плечи, будто пытаясь вытрусить из неё правду. — Ты не любишь меня. И я рад этому.
Ты не любишь меня… и я рад этому.
Слова сами собой эхом повторялись у неё в уме.
Снова и снова, пока она поняла, что это не сон.
Она взглянула на Виллема.
Её защитник, её спаситель, её личный Голландский миллиардер.
Её самый красивый, очаровательный… идиот.
Как кто-то настолько умный и образованный может быть таким чертовски непонятливым? Её так и подмывало расхохотаться, и она бы так и поступила, если бы равно также ей не хотелось рыдать.
Виллем де Конаи считал, что любовь имеет всего одну форму, одно обличие, ту любовь, которую он видел у родителей. Ужасная, разрушающая любовь, которую он ненавидел и не хотел в своей жизни, даже если это означало отвернуться от неё.
И если он поймёт, что она его действительно любит, тут же уйдёт.
И что же ей теперь делать?
Сказать, что не любит его и остаться… или же сказать правду, чем оттолкнуть его навсегда?
Она закрыла глаза, и слёзы взяли верх над смехом.
— Ох, Виллем.
Только время покажет, судорожно подумала она. Время – это то, что больше всего ей нужно, время дать ему понять, что он ошибается, время открыть ему новые обличия любви и что её чувства абсолютно иные, нежели у его родителей.
Её любовь… не знает границ.
Её любовь… продолжительна.
Её любовь… уступчива.
— Теперь ты понимаешь? — Хрипло спросил он.
Она медленно кивнула.
— Д-да, — теперь, она поняла Нужно лгать. Ради того, чтобы быть с ним, открыть ему глаза, и научить своему способу любить, она будет лгать, что не любит его.
Их взгляды встретились.
— Ты прав, — прошептала она, — я в-вероятно не люблю тебя, но ты н-нужен мне…
Его рот вновь овладел её.
— И ты мне нужна, ангел, — его голос звучал отчаянно. — Нужна мне навсегда, — он начал что-то ещё говорить, но тут снаружи послышались голоса.
Глаза Серенити стали размером с блюдца.
