— Господи, я ударил женщину! — воскликнул он, бросившись к девушке.
Кэсси застонала и попыталась сесть, но тут же упала на спину. Наконец ей удалось немного приподняться, и она тряхнула головой, чтобы разогнать туман перед глазами.
— Простите меня, мисс Эллиот, — пробормотал судебный исполнитель. — Мне очень жаль, честное слово.
— Я не мисс Эллиот. У меня сотрясение мозга, и мне надо в больницу, — всхлипнула Кэсси, почувствовав приступ тошноты.
— Я не рассчитал сил. Разрешите мне помочь. Вам не мешало бы переодеться, одежда испачкалась. Они обещали скоро перезвонить.
Кэсси недоверчиво хмыкнула.
— Уберите руки! — велела она, когда мужчина попытался довести ее до ванной.
Теплая рыжая вода, оставлявшая на ванне ржавые пятна, немного ее освежила. Переодев футболку, она села на край ванны, пытаясь унять дрожь. Чего она добилась? Ничего. Кэсси вспомнила о Нике и Мэри и заплакала. Нет, надо действовать иначе. В голове у нее созрел план.
Судебный исполнитель стоял у двери, когда она вошла в гостиную.
— Скажите, как вас зовут?
Он помялся и пробормотал:
— Джеффри.
— Послушайте, Джеффри. Вы же видите, что так продолжаться не может. Нас с подругой обманули, поэтому у меня нет оснований надеяться, что мы получим надежную защиту. Прошу вас, помогите мне узнать, где находится Мэри. Я обещаю, что никто об этом не узнает.
Джеффри растерянно молчал. Но чувство вины перед девушкой и справедливость ее претензий заставили его согласиться.
— Я ничего не могу обещать, но попытаюсь.
Успокоенная Кэсси легла на продавленный диван и отвернулась к стенке.
Господи, неужели она встретится с Мэри?! Насколько ее существование станет проще!
Джеффри прошел в кухню, прихватив с собой телефон. Кэсси сквозь дремоту слышала, как он с кем-то разговаривает.
До самого вечера они почти не общались. Кэсси с надеждой смотрела на молодого человека, но тот отводил взгляд, и у нее возникли сомнения, что Джеффри выполнит обещание.
Последующие два дня ничем не отличались от предыдущих. Большую часть времени Кэсси смотрела в грязное окно на беззаботных жителей городка, прогуливающихся по улице.
Джеффри несколько раз куда-то звонил, но ей ничего не удалось понять из его разговоров. Спрашивать Кэсси почему-то не решалась.
Утром Джеффри, в очередной раз переговорив по телефону, вдруг подошел к ней и положил перед ней листок бумаги, на котором четким почерком был записан адрес.
Кэсси почувствовала, как к сердцу прилила горячая волна. Взвизгнув от восторга, она вскочила и бросилась Джеффри на шею. Тот смущенно отстранился и спросил:
— Что вы теперь намереваетесь делать?
— Скажите, вы станете меня здесь удерживать?
— Мисс… Стоит ли так поступать? Я не стану вас останавливать, если уж вы так решили. Но нужно подумать о последствиях.
— Я подумала. Позвольте мне уйти. Спасибо за помощь.
Джеффри сделал шаг в сторону, и Кэсси вышла за дверь. Сбежав вниз по ступенькам, она жадно вдохнула пропитанный запахами зелени теплый воздух. Шум океанского прибоя звучал прекрасной музыкой.
Кэсси осмотрелась. Вокруг в разных направлениях спешили загорелые люди.
Обычные люди, торопившиеся по своим делам. Она была свободна и шла в толпе, не обращавшей на нее никакого внимания.
Господи, как это было прекрасно!
Никто и ничто не заставит ее вернуться назад. Если за ней придут бандиты, то пусть это станет для нее сюрпризом, хотя слово «сюрприз» не совсем уместно в данной ситуации. Скорее, неожиданностью. В любом случае, если ее найдут, она погибнет. Остальное не имеет никакого значения.
Но сейчас все, что она видела вокруг, доставляло ей огромное удовольствие. Каждый человек, проходивший мимо, казался ей удивительно симпатичным. Кэсси слушала рокот океана, вдыхала соленый воздух.
Неожиданно она оказалась перед входом в маленький магазинчик. Она окинула взглядом пляжные полотенца и футболки. Внутри царила прохлада. Миновав витрины с грубой посудой, на которой были изображены виды городка, она купила синюю бейсболку и большие темные очки. Маскировка, конечно, не самая надежная, но все-таки лучше, чем ничего.
Кэсси бесцельно брела по улице, разглядывая витрины. Ее сердце забилось быстрее, когда она увидела на другой стороне улицы бело-голубую кабину. Набрав знакомый номер, она чертыхнулась, когда сработал автоответчик. Дождавшись гудка, она сбивчиво заговорила:
— Ник, это я. Они не сделали ничего из того, что обещали… Они обещали, что позволят мне с тобой встретиться. Ник, я не знаю, что делать. Приезжай и забери меня. Я постараюсь тебе перезвонить через некоторое время. Мне не остается ничего другого, как переезжать с места на место. У меня еще есть немного денег. Ник, я не сделала ничего плохого, а со мной обращаются, как с преступницей, утверждая, что защищают меня. Если случится самое ужасное, знай: я тебя очень люблю. Не закрывай салон, позаботься о нем, ладно?
Кэсси повесила трубку и пошла дальше. Солнце палило все сильнее. Пот крупными каплями струился по ее лицу, но она даже не пыталась его вытирать.
Увидев еще один автомат, Кэсси решила позвонить в салон, надеясь застать там Ника. Ей ответил незнакомый голос. Она представилась и попросила позвать Ника.
— Кэсси, это ты?
— Да, а с кем я разговариваю?
— Это Лиз, приятельница Ника. Он попросил меня приехать и помочь с салоном, пока тебя нет, а сам продолжает поиски. Где ты?
— Как я могу с ним связаться?
— Сейчас он на встрече с детективом. Где ты? — повторила Лиз свой вопрос.
— Во Флориде. Я звонила ему домой и оставила сообщение. Они подключили меня к… своей проклятой Программе защиты свидетелей, но я ушла. Теперь я сама по себе… Как дела в салоне?
— Неплохо, но, конечно, и наполовину не так хорошо, как если бы ты была здесь. Что я могу для тебя сделать?
— Просто скажи Нику, что я звонила.
— С тобой все в порядке?
— Это зависит от того, что под этим понимать. Я жива. Передай Нику, что я его люблю.
— Сразу же скажу, как только смогу. Береги себя, Кэсси. Ты говоришь, они включили тебя в Программу защиты свидетелей?
— Да, но я сбежала.
— Кэсси, это опасно. Вернись, так будет лучше.
— Никогда. Они нас обманули. А сейчас мне надо идти. — По щекам Кэсси текли слезы, когда она вошла в маленький ресторанчик, села за столик и заказала кучу еды и колу.
Быстро поев, она вышла на улицу.
Конечно, ее могут убить, но сейчас это не имело никакого значения. У нее было самое ценное — свобода. То, о чем люди никогда не задумываются и что принимают как должное.
