Дороти обняла каждого из детей по очереди, а потом смело повернулась к спутнику, который смотрел на нее, раскрыв рот.
— Дик, знакомься — это мои дети.
— Твои дети?!
— Да, мои.
— Все трое? — он был в шоке. — И все твои?
— Мои. Все трое. — Она стала загибать пальцы. — Кэрол, ей четырнадцать, хотя можно дать все двадцать четыре, Клод — ему девять, и Китти, ей пять с половиной.
Дети переключили все внимание на незнакомца, сделав нелишенный основания вывод, что это он виноват в опоздании мамы. Они обступили Долли, глядя на него со смешанным чувством любопытства, негодования, обиды и враждебности.
Подчеркнуто будничным тоном Долли продолжала:
— Они гостили у бабушки с дедушкой в Саванне. — Повернувшись к детям, она сказала им: — Знакомьтесь, это Дик Флеминг, наш новый сосед. Поздоровайтесь с ним и идите в дом, а я сейчас приготовлю ужин.
Вежливо поздоровавшись с Диком, дети взяли у мамы ключи и побежали домой.
Дик потряс головой, будто получил удар в солнечное сплетение и никак не может оправиться.
— У тебя трое детей?!
Дороти нахмурилась. Ей вдруг все стало безразлично.
— Разве я недостаточно ясно сказала? Или ты разучился понимать по-английски?
— Нет, нет. Но каким же я сам был ребенком!..
— Ничего страшного. Просто нам, наверное, не стоит больше встречаться. Продолжай жить, как жил раньше, — без меня.
— Да нет, ты не так меня поняла! У меня не укладывается в голове… Я ведь считал тебя почти девочкой, а ты — мать троих детей. — Он вздохнул. — Видишь ли, я никогда не имел дела с детьми, я их не понимаю и, наверное, никогда не смогу найти с ними общего языка.
Долли выслушала его молча.
— Как это скучно, — задумчиво произнесла она наконец.
— Скучно?
— Да, скучно жить без детей. Каждое утро, просыпаясь, точно знать, что готовит тебе день. И так день за днем: без взлетов и падений, без сюрпризов — плохих и хороших, без драм. Отупляющее однообразие!
— Положим, моя работа приносит мне достаточно острых ощущений, — веско возразил Дик.
— Ну и занимайся своей работой! — раздраженно бросила Долли и, хлопнув дверью, вошла в дом.
Опустошенная, она опустилась на стул. Человек, который не любит ее детей, не может быть героем романа Долли Хаммер!
В воскресенье утром Флеминг, лежа в постели, вспоминал свой сон. Ему снилась женщина с золотистыми волосами, ясным взглядом смеющихся глаз и нежными теплыми губами. Он вспоминал ее гибкое чувственное тело и свою необузданную страсть. Перевернувшись на живот, Дик обхватил руками подушку и спрятал в ней лицо. Он еще не совсем проснулся, не успел даже осознать, что это была за женщина, как вдруг душераздирающий гудок, сопровождаемый звуками, напоминающими ружейную стрельбу, выдернул его из постели.
Подойдя к окну, Дик увидел почтовый фургон. Пакет с воскресными газетами вылетел из окна фургона и с шумом, который он принял за звук выстрела, шлепнулся на дорожку из ракушечника. Дик усмехнулся. Неспешное чтение свежей газеты за утренним кофе было одним из его любимых удовольствий. Сейчас он возьмет в руки пахнущий свежей типографской краской листок и окунется в мир новостей, больших и малых, почувствует себя сопричастным жизни всей планеты. А пока он не торопясь примет душ. Сегодня воскресенье — идти никуда не надо, можно побаловать себя и не бриться.
После душа Дик заглянул на кухню и поставил воду для кофе. Сейчас наконец он примется за «Саванна Ньюс» и «Почтовый Курьер»… Не потрудившись накинуть что-нибудь поверх красной в белую полоску пижамы, он вышел на улицу за пакетом. Пакета не было!
— Что за черт! — прошептал он, в недоумении озираясь по сторонам.
Дик посмотрел в сторону коттеджей, расположенных южнее, и у него даже температура поднялась от возмущения. Аккуратные пакеты с почтой лежали возле каждого дома, только его пакет пропал! Утро было безнадежно испорчено, но он догадывался, где искать виновников. Вне себя от досады, Дик решительно направился к дому Долли. Он в одно мгновение пересек веранду и забарабанил кулаком в дверь. Едва сдерживая гнев, сжав зубы и раздувая ноздри, он ждал, когда ему откроют. Слышно было, что в доме встали. Наверное, уже читают мою газету! — со злой враждебностью подумал Дик и еще раз постучал в дверь. Из-за двери послышался тоненький голосок:
— Кто там?
Дик поднялся на цыпочки и заглянул в окошко над входной дверью. За ней стояла младшая дочка Долли. Постаравшись говорить поласковей, он ответил:
— Это я, Дик Флеминг, ваш сосед. Вы со мной вчера познакомились. Мне можно войти?
— Мама не разрешает мне пускать в дом чужих.
Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не напугать ребенка, он попросил:
— Позови, пожалуйста, маму.
Долли, услышав разговор, подошла к двери, одетая в легкую цветную пижаму. Меньше всего она ожидала увидеть Дика, но не могла не улыбнуться: уж очень забавно он выглядел с горящими глазами и в одной пижаме.
— Что случилось, Дик?
Было страшно глупо стоять в таком виде у нее на пороге, и он попросил:
— Можно войти?
Вот это да! — подумала Долли. Неужели ему уже безразлично, есть у нее дети или нет, если с утра пораньше в одной пижаме он прибежал полюбоваться на нее? Невероятно! Смутная надежда шевельнулась в душе Долли. Во всяком случае, не оставлять же его за дверью!
— Со мной произошла маленькая загадочная история, — сказал он, ступив за порог.
От его присутствия неожиданное тепло разлилось по ее телу, но Долли взяла себя в руки и как можно беззаботнее спросила:
— Да? Что же с тобой произошло? Я — вся внимание.
Дик остановился посреди холла, подбоченился и тоном учителя, заставшего ученика на месте преступления, сказал:
— У меня пропали газеты. Вы их случайно не видели?
Какое разочарование! Вовсе не сумасшедшая страсть привела Дика на ее порог. Он просто не может найти свои газеты. Ко всему прочему у него, оказывается, еще и вздорный характер! Долли прикусила губу и спросила запальчиво:
— Почему я должна искать твои дурацкие газеты? Нечего разбрасывать их где придется!
— Я не прошу искать мои газеты. Я найду их сам. Я спрашиваю, не попадались ли они вам на глаза?
— Нет, я их не видела.
Дик посмотрел через ее плечо, обвел взглядом холл, заглянул на кухню, откуда доносился аппетитный запах кофе и жареной корейки и слышались детские голоса. Наверняка там и его газеты! Впрочем, теперь они уже были ему не нужны. Он любил читать новенький экземпляр, газета, побывавшая в чужих руках, теряла в его глазах всю свою привлекательность. С двусмысленной улыбкой он спросил:
