— Ты отошлешь нас назад? — Это спросил кто-то из близнецов, но Хелли не поняла кто. Она сейчас смотрела не на них, а на залитый чернилами стол.
— Нет, — сказала она и тут же поправилась: — Не знаю. А сейчас убирайтесь отсюда. Мисс Паргайтер, вы уложите их в постель?
— Вон! — рявкнула мисс Паргайтер голосом, которому позавидовал бы полковой командир, и Руни на цыпочках, словно тени, выбрались из кабинета.
Хелли принялась отрывать куски промокательной бумаги и лихорадочно вытирала ею чернила. Записи были сделаны теми же чернилами, но цифры выглядели чуть темнее, и человек, который это сам написал, смог бы восстановить написанное. Час-другой работы, и Роджер Шерман мог бы сделать это. Впрочем, Хелли готова была заплатить фунтов пятьдесят — если бы они у нее были — только за то, чтобы как можно дольше не рассказывать ему об этом.
Кожаное покрытие стола было измазано чернилами, а Хелли однажды видела, как Серина сводила чернильное пятно с кожаного пальто с помощью томатного сока. Хелли помчалась на кухню за помидором, вернулась и принялась за пятно, потом смыла сок и отступила назад. Выглядело не так уж плохо, к тому же стол был старый, и на нем было еще много старых следов чернил.
Вот с бумагами проблема, тут уж Хелли ничего не могла поделать, кроме как извиниться. И похоже, что после того, как Роджер Шерман так четко сформулировал свои требования, на квартирную плату рассчитывать не приходилось.
Вернулась мисс Паргайтер. Она сердито сказала:
— Они в постели. Сомневаюсь, чтобы когда-либо в жизни они умывались, раздевались и укладывались с такой скоростью. — Она посмотрела на бумаги: — Много было чернил.
— Да уж, — согласилась Хелли.
— Прости меня, я глупая старуха, это я виновата, все потому, что я уснула.
— Я больше тебя виновата, — возразила Хелли. — Они же были перевозбуждены. Мне следовало догадаться, что они не станут смирно сидеть и разглядывать комиксы. — Она улыбнулась, пытаясь подбодрить мисс Паргайтер. — Их надо было просто привязать к стульям.
Но мисс Паргайтер было не до улыбок.
— Подумать только, влезть в эту комнату!
— Не думаю, что они это сделали нарочно. Это все проделки Рози. А потом, когда они попытались ее увести, она решила, что было бы здорово пошутить.
— Вряд ли мистер Шерман сочтет это забавным. — Мисс Паргайтер взяла один из листков и принялась его рассматривать. — Это даже не слова, ты не сможешь ему это перепечатать.
— Он физик, — объяснила Хелли. — Работает в каком-то научно-исследовательском институте космической связи, в десяти милях отсюда, прямо на болотах. Это мне священник рассказал.
— Что собираешься ему сказать? — Мисс Паргайтер больше интересовала возможная реакция мистера Шермана на последние события, чем его профессия, и Хелли ответила:
— Не знаю. Надеюсь на вдохновение.
— Вроде истории Рози про мышку? — Мисс Паргайтер глухо рассмеялась. — Можешь ему так и рассказать. Мол, пакетик с лавандой опрокинул его чернильницу.
Руни больше не показывались. Всякий раз, когда Хелли поднималась наверх взглянуть на них, она видела, что дети тихо лежат в постелях и глаза у них закрыты. Либо спят, либо затаились. Что бы там ни было на самом деле, но Хелли вернулась к мисс Паргайтер и сказала:
— Спят.
Шермана пришлось ждать довольно долго. Хелли и мисс Паргайтер посидели в гостиной, попили чаю, обсудили завтрашнюю вылазку на пикник. В другой ситуации это было бы приятно, но сейчас их терзали дурные предчувствия, удовольствие было испорчено, к тому же мисс Паргайтер очень устала. Обычно она ложилась спать в десять часов. Хелли попыталась убедить ее пойти спать, но она ответила:
— Я все равно не усну.
— Не беспокойся так об этом, — сказала Хелли. — Все произошло случайно. Не посадит же он нас за это в тюрьму.
— Как знать, — печально отозвалась мисс Паргайтер.
Когда они услышали звук подъезжающей машины, Хелли встала.
— Может, мне поговорить с ним? — спросила мисс Паргайтер, продолжая сидеть, но Хелли улыбнулась:
— Ничего, я сама.
Ее ответ прозвучал легко и уверенно. Хелли вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и подождала, когда Роджер Шерман войдет в холл.
— Я могу с вами поговорить?
Он держал в руке «дипломат» и направлялся к кабинету. Взялся за ручку двери и сказал:
— Входите.
— Не могли бы мы поговорить здесь? — Хелли не хотела, чтобы он вошел в кабинет и увидел, что там творится, раньше, чем она сама ему обо всем расскажет.
— Как угодно.
Но тем не менее открыл дверь, положил «дипломат» на стул, включил свет — и увидел стол. Он подошел к столу поближе, Хелли — за ним. Говорить уже было нечего. Все было ясно без слов.
Он сказал:
— Так, окно закрыто, заслонка в камине тоже, следовательно, это не кошка и не птицы. И разумеется, не Уэдделл. Значит, остаетесь вы. Или дети.
Он взял со стола лист и внимательно на него посмотрел.
Хелли с трудом выдавила:
— Они забыли о том, что это ваша комната. Они были в таком восторге. Извините, пожалуйста. Это Рози, ей всего шесть лет. Мальчики попытались ее увести, и чернильница перевернулась.
Все еще разглядывая бумаги, он сказал:
— Вы не очень-то хорошо с ними справляетесь, мисс Крейн. Удивляюсь, как администрация доверила их вам. Если они по дому скачут как сумасшедшие, то что же будет, когда они выйдут на улицу?
— Меня не было с ними. — Она стояла понурив голову, поскольку то, что он сказал, было абсолютно логично. — Я мыла посуду. Им дали почитать комиксы, а мисс Паргайтер уснула. Она уже немолода и очень утомилась. Но я никогда больше не выпущу их из поля зрения, я вам обещаю. Этого никогда, никогда больше не случится.
— Конечно, не случится, — решительно сказал он. — Я буду запирать двери.
Он внимательно просмотрел каждую страницу и сложил их стопкой. Их было с полдюжины.
Хелли молчала, пока он не положил последнюю страницу, затем предложила:
— Если я смогу что-нибудь перепечатать…
— Нет, спасибо.
Он отвернулся, явно отвергая это мирное предложение, и Хелли сделала несколько шагов назад к двери, продолжая лепетать извинения:
— Я очень сожалею, что так случилось, и мисс Паргайтер тоже, и дети.
Она была уже почти в холле. Он пошел за ней, к стулу у двери, на котором он оставил свой «дипломат». Хелли вышла в холл и, повернувшись, увидела наверху что-то белое. Скорчившись за перилами галереи, близнецы подглядывали в просветы между балясинами, явно считая, что их никто не видит, в то время как их бледные мордашки и пижамы в бело-голубую полоску выделялись на фоне темной стены так четко, как если бы на них направили прожектор.
