– Выбирать не из чего. Едемте. – Внизу ее до сих пор ждало такси.
Она подняла сумку и направилась было к дверям, но Броди остановил ее, схватив за ремень брюк. Эмми в ярости обернулась.
– Было бы лучше, если бы вы отдали мне свой паспорт, – невозмутимо заявил он.
– Какой вы скучный. Броди, – поморщилась она. – Все-то вы умудряетесь предусмотреть.
– В мои задачи не входит развлекать вас. А вот если бы я действительно мог все предусмотреть, вы не сбежали бы на моей машине.
– В тот раз мне просто повезло. Все равно вы для меня слишком умны.
Эта откровенная лесть не произвела на него никакого впечатления.
– Я думал, мы договорились.
– И что дальше? – сердито произнесла она.
– Тогда вам паспорт ни к чему, не правда ли? – спросил он. Его так просто не возьмешь, подумала Эмми, глядя, как он повелительно протягивает руку, другой крепко держа ее за талию. – Может быть, вам станет легче, если я скажу, что уже отпустил ваше такси?
Эмеральде ничего не оставалось, как сдаться. Она слегка пожала плечами, достала из сумочки паспорт и отдала его Броди с натянутой улыбкой.
Пусть думает, что одержал полную победу. Как только они окажутся во Франции, паспорт ей не понадобится. Ведь не станет же он следить за ней постоянно?
Броди улыбнулся ей в ответ. Сейчас она в его власти, но едва ли надолго. На этот счет иллюзий он не питал. Когда они окажутся во Франции, ему придется очень внимательно следить за Эмми Карлайзл. К счастью, это ему вовсе не неприятно.
Квартира Броди несколько отличалась от той, в которой жила Эмми. Она находилась на верхнем этаже дома, переделанного из здания склада, и была куплена по самой низкой цене, потому что владельцу не терпелось отделаться от такого имущества.
В доме не было портье, который принимал бы сообщения и выполнял различные мелкие поручения, лифт, конечно, был, причем такого размера, что туда спокойно поместился бы «БМВ».
К преимуществам квартиры следовало отнести ее огромную площадь, высокие потолки и километры полированных полов, сверкавших дорогим деревом там, где их не покрывали большие толстые ковры самых невероятных расцветок. Дорогая, старинная мебель и картины молодых талантливых художников, висящие вдоль белых кирпичных стен, свидетельствовали о хорошем вкусе хозяина.
Эмми остановилась посреди комнаты и огляделась.
– Мне нравится, – наконец произнесла она. – Знаете толк в живописи. Можно я все здесь осмотрю получше?
– Пожалуйста. Но предупреждаю, что я запер входную дверь, а ключ возьму с собой в ванную.
Эмми обернулась и окинула его насмешливым взглядом.
– Неужели? Интересно, куда вы его там денете?
– Мыльница вас устроит?
– Не будьте занудой. Броди. Я вовсе не собираюсь убегать. Я же обещала.
– Вы уже один раз обещали. Кстати, пока будете осматривать кухню, можете приготовить чай.
– Вам действительно хочется чаю? Или это просто способ меня занять?
– Думаю, занимать вас надо не этим, – раздраженно бросил Броди. Ответа он дожидаться не стал: не то настроение, чтобы состязаться в остроумии. Придется уступить этой не в меру упрямой особе свою постель. Броди посмотрел на широкую невысокую кровать, где вполне хватило бы места обоим.
Сняв костюм, он аккуратно повесил его в огромный шкаф, набитый дорогими вещами, – привычка, сохранившаяся еще с тех времен, когда на все случаи жизни у него был один-единственный костюм. От старых привычек трудно избавиться.
Может быть, и ему следовало найти себе какую-нибудь богатую наследницу, отец которой скорее согласился бы раскошелиться, чем допустить, чтобы его дочь оказалась замужем за сыном шахтера. Увы, таких хорошеньких богатых невест, как Эмеральда Карлайзл, на свете немного.
Он стянул с себя остальную одежду, включил душ и несколько минут неподвижно стоял под горячими струями, размышляя, какие еще фокусы держит в запасе мисс Карлайзл.
Она могла клятвенно обещать, что будет «вести себя хорошо», широко раскрывать свои огромные невинные глаза и сколько угодно повторять «честное слово», но Броди все равно ей не верил. Он знал, что, как только они окажутся во Франции, Эмми без особого труда сможет исчезнуть. Она уже в полной мере продемонстрировала свою бесшабашную решимость, способность мгновенно принимать решения и такое присутствие духа, против которого устоять было очень трудно.
Дело осложнялось еще и тем, что практически невозможно следить за ней все двадцать четыре часа в сутки. И все же… Легкая улыбка тронула уголки его губ.
Припомнив роскошную копну спутанных рыжих волос и пару самых сногсшибательных золотисто-зеленых глаз, которые он когда-либо видел, Броди решил не отступать. В одном он был полностью согласен с Джералдом Карлайзлом: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы какой-то голодранец, гордо именующий себя художником и жаждущий наложить руку на чужие деньги, смог жениться на ней.
Броди взял полотенце и обернул его вокруг бедер. Когда он вышел из ванной, то услышал, что телефонный аппарат в спальне негромко звякнул. Так, значит, Эмеральде не потребовалось много времени, чтобы освоиться здесь. Она уже названивает кому-то из кухни.
Он осторожно поднял трубку и поднес к уху. Но услышал только короткие гудки. Кому же она звонила? Фэрфаксу? Или есть кто-то еще? Ответ мог дать только телефонный аппарат, стоящий на кухне.
Эмми была невероятно довольна собой. Застать Кита в местном кафе, конечно, было бы слишком большой удачей, но зато хозяин согласился передать для него сообщение, причем сразу, как только его увидит. По крайней мере если она правильно все поняла. Теперь Эмми отчаянно жалела, что не уделяла в школе достаточно внимания французскому.
Ну что же, на сей раз Броди не поймал ее за руку. На лице Эмми засветилась довольная улыбка. Чайник закипел, и она, залив кипятком заварку, повернулась, чтобы поставить чайную посуду на поднос.
В дверях стоял Броди и смотрел на нее. По выражению его лица трудно было понять, как долго он здесь. И Эмеральде пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы сдержать дрожь в руках. И что хуже всего – это была не просто нервная реакция на то, что она едва не попалась: Броди, освободившись от делового костюма, выглядел настоящим – и очень опасным – мужчиной.
Строгий деловой костюм, безукоризненно белая рубашка, черный галстук и блестящие лаковые ботинки сменились вытертыми старыми спортивными брюками и не менее старой и поношенной футболкой. Короткие рукава не скрывали накаченных бицепсов и превосходного загара. Сразу становилось понятно, что загорал он отнюдь не где-нибудь в солярии салона красоты. Его ноги – длинные, красивой и правильной формы – были босыми. Вот почему она не услышала, как он вошел.
