5
– Просыпайся, соня. Уже утро!
Беззаботно-веселый голос Оливье Лорана вырвал Колетт из объятий Морфея настолько резко, что она, открыв глаза, несколько секунд не могла вспомнить, где находится и кто этот мужчина, который с улыбкой смотрит на нее.
– Оливье… Я хочу еще немного поспать. – Колетт потянулась.
– Ты так и всю жизнь проспишь. Нам пора?
– Пора? – заспанным голосом проворчала она. – Куда?
– Только не говори, что забыла о нашем ночном уговоре. – Оливье театрально насупил брови.
Колетт улыбнулась.
– Так, значит… я решила, что наш ночной разговор мне приснился… это все так нереально.
Только сейчас Колетт обратила внимание на то, что на Оливье трикотажная обтягивающая тенниска и джинсы, подчеркивающие атлетическое телосложение. Наверное, он очень сильный, подумала Колетт, но тут же отмахнулась от этой мысли, опасаясь, что она превратится в наваждение. Не хватало только влюбиться в собственного врача!
– Но… доктор Лоран, разве я могу покинуть больничную палату?
– Сегодня я для тебя не доктор Лоран, а Оливье, – с мягкой улыбкой поправил он. – Впрочем, не только сегодня. К тому же ты покидаешь стены больницы под присмотром врача.
– Боюсь, я недалеко теперь смогу уйти. – Колетт развела руками и грустно улыбнулась.
– Ерунда. Это я еще тебя не догоню. – Оливье на секунду скрылся за дверью. – Смотри, что я для тебя привез.
Он вкатил в палату инвалидную коляску.
– Настоящее чудо техники. Сенсорное управление, несколько скоростей…
Он замолчал, заметив повисшие на ресницах Колетт слезы.
– Тебе будет жаль с ним расставаться.
Колетт заставила себя улыбнуться.
– Спасибо.
– А теперь давай я тебе помогу.
Колетт не успела ответить, потому что в следующее мгновение оказалась на руках Оливье.
А он и в самом деле сильный! – с восхищением подумала она, чувствуя напряжение мускулов Оливье. Забавная штука жизнь. Сколько раз Колетт мечтала о том, чтобы любимый мужчина носил ее на руках… Жан-Пьер был слишком рационален, чтобы опуститься до подобных «романтических глупостей». Зачем себя утруждать, когда существуют лифты и автомобили?
Колетт посмотрела Оливье в глаза. Ее завораживал их проницательный взгляд. Хотелось смеяться и плакать, в то же время по спине и ногам, где ее тела касались руки Оливье, пробегали небольшие электрические разряды. С Колетт никогда не случалось ничего подобного, однако вместо страха она испытывала лишь удовольствие и удивление от новизны ощущений.
Оливье медленно опустил Колетт в коляску.
– Все в порядке?
– Да, но… – Колетт опустила глаза и критично осмотрела себя. – Не могу же я отправиться на прогулку в городской парк в больничной рубашке!
– Извини, я совершенно забыл. – Оливье протянул Колетт пакет.
Она медленно раскрыла его.
– Что это? – спросила она, растянув в руках легкий хлопчатобумажный сарафан.
Оливье смущенно пожал плечами.
– Мне кажется, тебе должно подойти.
– Ты притащил мне одежду своей любовницы?! – Колетт гневно сверкнула глазами.
Сегодня настоящий день открытий и потрясений. Сначала ее впервые носили на руках, а теперь ее ослепила незнакомая прежде вспышка ревности.
– Вообще-то это… из гардероба моей младшей сестры, – еще больше сконфузившись, ответил Оливье. – И она убьет меня, если узнает, что я копался в ее вещах без спросу.
– Если что, вали вину на меня, – облегченно вздохнув, разрешила Колетт. – Ты мне поможешь?
– Но…
– Не забывайте, доктор Лоран, что вы прежде всего мой лечащий врач. Не станете же вы смущаться при виде обнаженной пациентки. – Колетт наслаждалась смущением Оливье. В какой-то момент она поняла, что чувствует Натали, напропалую кокетничая и заигрывая с мужчинами.
Оливье приблизился к Колетт, и она покорно подняла руки, чтобы он мог снять с ее рубашку. Каждый раз, когда он случайно касался ее кожи, Колетт вздрагивала, словно от удара током. Наконец с переодеванием было покончено.
– Можем отправляться. – На лбу Оливье выступило несколько капелек пота, как после тяжелой многочасовой операции.
– Расскажи сначала, как управлять моей сказочной каретой.
– Все очень просто. Положи руки на подлокотники. Вот так… – Оливье опустился перед ней на корточки. Его волосы растрепались. Он стал чем-то напоминать коккер-спаниеля с добрыми, все понимающими глазами.
Он провел ладонью по ее руке. Пальцы дрожали.
Чтобы избавиться от неловкости, Оливье поднялся и, откашлявшись, произнес тоном профессионального гида-экскурсовода:
– Сначала отправимся в парк Жоржа Брассенса. Подышим свежим воздухом… Затем я хочу сводить тебя в винные погреба. Их совсем недавно обустроили заново.
– В винные погреба? Звучит заманчиво. Разве мне можно пить алкоголь?
– В малых количествах красное вино обладает целебными свойствами, – нравоучительно заметил Оливье. – Я научу тебя дегустации. Ты можешь его даже не пить, а выплюнуть, как делают профессиональные дегустаторы.
– Ну уж нет! – рассмеялась Колетт. – Бедняги.
– Они бы не доползали до дома после рабочей смены, если бы выпивали хотя бы по глотку каждого вина. В день им приходится пробовать по двадцать марок.
– Откуда такие познания?
– Я родился в Бордо. Мой прадед и дед были виноделами, отец и оба младших брата продолжают семейные традиции. – По лицу Оливье промелькнула тень.
– Значит, ты что-то вроде отщепенца, бунтаря?
Он пожал плечами.
– Что-то вроде того. Предпочел виноделию медицину. Отец до сих пор обижается и не желает меня знать.
– Мне жаль, – вздохнула Колетт.
– С тех пор как я покинул родной дом, прошло много лет. Раны затянулись.
Колетт подняла на него глаза и погладила по руке. Должно быть, Оливье очень несчастен вдали от родного дома.
– Я не жалуюсь, – словно угадав ее мысли, нарочито бодро продолжил Оливье. – Рядом со мной теперь Николь.
– Николь?
– Да, моя сестра. Она приехала в Париж учиться. Слава богу, семейные традиции и условности не так строги к женщинам. Ну да ладно, мы заболтались.
Оливье осторожно отворил дверь и выкатил кресло с Колетт в коридор.
– Сегодня чудесный день. – Колетт подняла лицо к солнцу и зажмурилась от ярких лучей.
– А ты хотела проспать его в больничной палате, – с легким укором заметил Оливье.
Они остановились напротив небольшого пруда, по зеркальной поверхности которого плавали, словно скользили, два белоснежных лебедя.
– Ты знаешь, что лебеди – символ любви и верности? – неожиданно спросила Колетт.
– Почему?
– Они никогда не меняют партнеров. Когда умирает один из них, второй взлетает на высокую скалу и бросается вниз, сложив крылья. Посмотри, как они кружатся вокруг друг друга…
