мне. Не забывай, но не думай. А я не буду думать о тебе.
— Ты же понимаешь, что это невозможно не думать друг о друге?
Они уже давно остановились на какой-то узенькой улице, где все их слова казались особенно громкими. Но только после вопроса, что задал Дюваль, больше не было никаких звуков. Они поняли, что это, похоже, в самом деле, был конец. И тогда Касио вспомнила каждую мелочь: почему он нравился ей, что она чувствовала и как страдала. Клод уже был для нее не другом, не возлюбленным, а братом — так преобразилась тянущаяся годами любовь. Ее внутренняя сила разом иссякла.
— Только не плачь, пожалуйста. Не могу видеть твои слезы, — тихо произнес молодой человек.
Но девушка уже не могла остановиться. Ей хотелось коснуться его руки и обнять в последний раз, сделать это так, как много лет назад мечтала ее юная копия.
— Мне страшно говорить, — Касио сделала долгую паузу, пытаясь пересилить себя. — Я хочу это сделать ради себя маленькой. Пожалуйста, можно взять тебя за руку?
Продолжая обнимать, Клод осторожно обвил пальцами расслабленную руку Легран. Несколько минут они молча стояли, лишь изредка тишину прерывали всхлипы девушки, все еще пытающейся поверить в собственное предложение завершить долгую трепетную историю. А дальше настал конец. Дорога к любимому кафе Касио забылась. Осталось только два пути: один для Легран к ее дому, где ждал пушистый Максимильен, а другой для Дюваля — к матушке Розе. Они попрощались, больше не сказав ни слова, и разошлись по разным тропам жизни.
Вопрос практически решенный
На керосине загорелся вновь.
Похоже он умалишенный,
Раз пишет ей «моя любовь».
Вместо утреннего свежесваренного кофе на кухонном столе стояла открытая бутылка манящего ежевичного сидра. Хотелось провести день в размеренности и своеобразно отметить окончание эпопеи. Так необычно и приятно ощущать отстраненность и долгожданное завершение чего-то важного и одновременно тяготящего, что всегда было покрыто пеленой, сотканной из вопросов и интриг. Конечно, результатом подобного спокойствия стал мощный выхлоп накопившихся переживаний Касио по возвращению накануне домой. Вчера эмоциям было куда больше места, они заполонили разум и, в конечном счете, выплеснулись наружу. Девушка динамично почесывала живот Максимильена, распластавшегося на ее коленях, и смотрела в пустую стену. Осознание упущенных возможностей из-за глупости юности ранило в самое сердце. Тушь безобразно растеклась под глазами — внешний вид Легран оставлял желать лучшего. Сколько всего они могли успеть за безбожно пролетевшие годы? Как много можно было сказать друг другу? Почему они так нелепо упустили тысячи касаний и совместных моментов? Именно это заставляло душу тонуть в слезах. Касио было до ужаса обидно за несправедливость по отношению к прошлой себе, измученной странной и бессмысленной любовью, которая лишь научила ее быть сдержаннее и сильнее. Но сейчас, в это тихое утреннее время, когда изредка за окном сигналили друг другу машины, застрявшие на узкой улице, спокойствие посетило сердце девушки, слабо улыбающейся в ответ своему умиротворению.
День обещал быть долгим и скучным, так как не был заранее распланирован. Касио хотела заполнить его какой-нибудь красочной встречей, например, с Жюлем, так хорошо справляющимся с ее тоской. Порой он напоминал ей антидепрессант, не обошедшийся, конечно, без побочных эффектов. Тома́ слишком часто всплывал в сознании Легран и не позволял ей полностью сосредоточиться на чем-либо еще. Казалось, что совсем скоро вдобавок к этому она почувствует привязанность, которая будет тяготить ее будни и заставлять угрюмо скучать о нем всякий раз, пока девушка будет одна. Это пугало как ничто больше. Это делало ее уязвимой. Однако сегодня Жюль был занят, поэтому Касио решила остаться в стенах дома в компании вялого кота.
После несколько часового бессмысленного листания новостной ленты, Легран обессиленно поднялась с кровати и поплелась к рабочему столу, где планировала немного времени посвятить творчеству, которым она занималась тогда, когда чувствовала совсем мало или наоборот изрядно много. Ее муза — печаль, утонченная, тихая и стеклянная. Правда, сегодня она совсем побледнела, отчего мысли путались и разбегались, а на выходе получалось что-то абсолютно сырое и скучное. Писать не получалось, удовольствия от этого не было, но девушка продолжала выдумывать новые и новые строки, желая таким образом пропустить монотонный затянувшийся день. Корзина с цветами, стоящая на письменном столе, время от времени привлекала внимание Касио. Она то и дело задумывалась от кого могла получить столь пышный презент. Что-то ей подсказывало, что это точно был Жюль. От этого на лице появлялась легкая улыбка, которую Легран, казалось, стеснялась. Быть может, ей не хотелось осознавать, что одни только мимолетные мысли о нем уже щекотали под ребрами, что означало — влюбилась.
К вечеру Тома́ освободился и написал коллеге, чтобы немного побеседовать на отвлеченные темы. Ему тоже хотелось абстрагироваться и сделать это именно в компании Касио. Девушке было неловко досаждать вопросами о цветах, которые все-таки могли не иметь никакого отношения к Жюлю, а быть, например, посланием от турецкого соседа Хасана, не упускающего возможности сделать комплимент всякий раз, когда они встречались на лестнице. Приятное спокойствие от переписки с коллегой сохранялась до тех пор, пока в идиллию незвано не вклинилось сообщение от Дюваля, в котором он приглашал Легран завтра на ужин в ее любимом кафе. Прочитав послание Клода, на лице появилось раздражение, сопровожденное тяжелым вдохом. В голове девушки появлялось только два вопроса: зачем они вчера пришли к непростому решению, потратив много сил, и для чего она плакала, уткнувшись в его плечо, и мирилась с новой действительностью? Это приглашение опустило молодого человека еще ниже в глазах девушки. Она без каких либо раздумий ответила ему отказом и понадеялась, что впредь одумавшийся ухажер никогда не потревожит ее изменившийся мир, в котором ему, к сожалению или счастью, совсем не нашлось места. Однако упрямец не желал заканчивать переписку. Его следующее голосовое сообщение буквально вывело девушку из себя. С нотками наезда он спросил: «Что я реально главный козел, злодей, антагонист?» На этот умопомрачительный вопрос Легран ответила разъясняющим текстом, кои она очень любила. Но чем больше он писал, тем понятнее становилось девушке, что Дюваль просто издевается над ее чувствами. Тогда Касио заявила, что ему просто скучно, и она не хочет тешить его эго продолжением переписки. Вежливо попросила более ничего не отвечать и пожелала доброй ночи.
Лицо, фигура — эталон!
Мужчины выстроились в эшелон.
Мудра, отчасти своенравна,
В быту она как полигон:
