– Хорошо.
– Минута, и я готова, – крикнула она ему вдогонку. – Не уезжай без меня.
– Как она?
Джо показалось, что Патрик Рафферти словно весь сжался. В его фигуре уже не было той жизненной силы, которая всегда у нее ассоциировалась с ним. Он сидел, сгорбившись, в углу маленькой, стерильной прихожей. Услышав голос Лайама, он вскинул голову, и Джо была ошеломлена злобным выражением его лица.
– Можно подумать, тебя это волнует.
– Ты же знаешь, что да, – тихо ответил Лайам.
– Она не находила себе места, с тех пор как узнала о ребенке. Этого не случилось бы, если бы ты не вел себя как безответственный, эгоистичный недоросль. Застрелить ее было бы не так жестоко. – Он был вне себя. – С этой мыслью она вставала и с этой ложилась. И все изза тебя. Мне смотреть на тебя противно. – Его голос дрожал от негодования, в речи вновь появился ирландский акцент. Он с трудом поднялся и оказался почти одного роста с сыном. Его крупные руки угрожающе сжались в кулаки.
Лайам молчал. Лицо его было спокойно, даже отрешенно.
– Ну так что? – (Лицо Лайама болезненно скривилось, когда раздался глухой голос отца.) – Скажи чтонибудь!
– Ты ее видел, папа?
Пат Рафферти снова опустился на стул и спрятал лицо в ладони.
– Доктора у нее, – произнес он приглушенным голосом.
Джо подошла к Лайаму и накрыла его окоченевшие пальцы маленькой ладонью.
– Ему нужно, чтобы ктонибудь был виноват, – тихо произнесла она.
Лайам посмотрел на их соединенные руки, потом на ее лицо.
– Знаю.
– Он это не всерьез. – Она мягко гладила ему ладонь большим пальцем. Тусклый взгляд его глаз был невыносим.
– Он это всерьез. А почему нет? Он прав. – Голос у него был таким же тусклым, как и глаза. Ей кричать хотелось от ощущения собственного бессилия. Легче самой страдать, чем видеть муки любимого. Она любила Лайама, всегда любила и ничего не могла с этим поделать.
– Твое самобичевание тете Мэгги не поможет. Она сдержала порыв броситься ему на шею. Не хватало еще ей тут прослезиться.
– Пойди, утешь папу, Джо.
Я хочу тебя утешать, чуть не закричала она.
– Ему нужен ты, Лайам.
Его предстоящее отцовство, болезнь тети Мэгги… Все это грозило встать непреодолимой стеной между отцом и сыном, она не могла позволить себе стать причиной такого развития событий.
– Помоему, ты ошибаешься.
– Нет, я знаю. Прошу тебя, Лайам.
Он встретил ее умоляющий взгляд с притворным безразличием, что не обмануло ее: Джо знала, как ему больно, как тяжело.
– Боишься, он отвернется от тебя? – поддела она и достигла цели.
– Я не!.. – вскинулся он.
– Проглоти свою несгибаемую гордость, Лайам. Не дай ей встать между тобой и твоим отцом.
У него в глазах медленно, будто нехотя, заиграла улыбка.
– Всю жизнь ты вертела людьми.
– Давай, иди. – Она слегка подтолкнула его. – Ну, подумаешь, получишь пару раз в нос. Это же породственному.
До битых носов дело не дошло. Она видела, как Лайам подсел к отцу и тихо заговорил и как у старика задрожали плечи.
Обнимая плачущего отца, Лайам с благодарностью посмотрел на Джо.
И вдруг она прозрела. Ну, конечно, она все время это чувствовала. Может быть, потому и не спешила обзавестись собственным мужчиной и так и не поддалась идее узаконить свой непылкий роман с Джастином. Она любила Лайама не просто как друга, она была в него влюблена.
– Могло быть и хуже.
Джо перекосило от сорвавшейся с ее губ банальности.
Надо было заполнить тишину, молчание становилось напряженным и неловким. Поглядывая на Лайама, Джо боялась, что он прочтет ее мысли. Ей не нужна его жалость, он ничего не узнает.
Лайам только кивнул.
– Это что, дневная смена? – вслух подумал он, когда им навстречу потянулся поток машин, въезжающих на территорию больницы. Он взглянул на часы. – Я потерял счет времени, наверное, пора покормить тебя.
– Со мной все просто.
Губы у него дернулись и растянулись в улыбке.
– Напротив, с тобой, как правило, совсем не просто. Хотя обычно ты стоишь причиняемых хлопот.
Она не стала особо вникать в смысл его замечания, только отметив про себя, что Лайам заметно повеселел после разговора с врачами.
– Просто подкинь меня к отцу. – Она надеялась, что тот еще в постели: отец мог стать взрывоопасным, увидев, как она выходит из машины Лайама. Ей хотелось рассказать о тете Мэгги до того, как он возникнет на пороге, горя чувством мести.
– Не хочу рисковать. Вдруг он держит под рукой ружье? – Лайам явно думал о том же. – Поедем к нам, Джо, я чтонибудь сварганю. Мне надо заглянуть туда, я обещал папе завезти смену одежды и бритвенные принадлежности.
– Ему надо отдохнуть. И тебе тоже. – Она жадно взглянула на его профиль. Казалось, он уже много дней не спал.
– Он не оставит маму.
– Да, верно, – согласилась она и легко добавила:
– А я в самом деле голодна.
– Еще бы, после вчерашнего! – Лайам поморщился, вспомнив, как ей было дурно.
– Уже немного осталось, скоро это кончится, так все говорят. – Джо очень надеялась, что врачи не ошибались. – Я плотно ем по утрам для компенсации. Ребенку это не повредит, – заверила она, – я узнавала.
– Я говорил не о ребенке.
– Ну, а ято крепкая, – серьезно отозвалась она.
– Как пара изношенных сапог.
Искреннее участие в брошенном на нее искоса взгляде обладало властью остановить сердцебиение. Не вздумай увидеть в этом чтолибо, кроме дружеского отношения, строго предупредила себя Джо.
Вездеход с хрустом проехал по покрытой гравием длинной изогнутой дорожке. Джо посмотрела на лошадей, пасшихся на густо заросшем травой газоне. Сначала лошади были просто досужим занятием, которое со временем переросло в серьезное увлечение. Пат Рафферти, не дождавшись пенсии, бросил адвокатуру и теперь был глубокоуважаемым и преуспевающим коневодом.
В конюшнях кипела работа, но дом был пуст. Джо заметила, как растерянно остановился Лайам посреди кухни, не увидев матери. Острая жалость пронзила ее – каждая вещь здесь напоминала о Мэгги.
– У тебя, наверное, нежный желудок? – Лайам налил в чайник воды и поставил на конфорку.
– По утрам ничего. – Она пододвинула стул к большому, чисто вымытому столу.
– Бекон, яйца… колбаса? – Он протянул руку за двумя большими глиняными кружками.
– Все подряд, я изголодалась. – Она запнулась от внезапного воспоминания. Однажды она уже просила всего и получила сполна.
Треск разбившейся об пол кружки нарушил внезапно наступившую наэлектризованную тиши.
