А потом я в магазин с охраной поехала, с Шамилем. Бородатый, молчаливый, он пугал меня своим видом. Я знала, что он совсем не рад меня сторожить, но раз Имран велел — Шамиль подчиняется. Я шла по большому торговому центру, а он следом, по сторонам глядел. А я на витрины. Вещи мне бабушка покупала, я и размеров-то своих не знала. И когда зашла в бельевой, замирая в восхищении от красоты, меня окружавшей, засмущалась.
Консультант подошла, улыбаясь:
— Какой комплект смотрите? Балконет, "Анжелика"? Какой размер у вас?
— Не знаю, — я и вправду не знала. Заметила только, что в последние дни грудь тяжелее стала, чувствительнее. Налилась будто…
Набор мы выбрали, не один даже. Я оплачивала картой Имрана, смущалась, но мысль о том, что ему покажусь в таком виде, будоражила.
Только глядя на белье, я вспомнила ещё одну вещь. Месячные у меня всегда четко по графику приходили, а тут я забыла о них совсем. А ведь уже на три дня задержка…
Мы не предохранялись с Имраном ни разу. После свадьбы это уже не так важно было бы, там можно и сразу о ребенке думать. А сейчас мне так страшно стало, что я зажмурилась, держась за пакет с бельем. Даже такой наивный человек, как я, знал, откуда дети берутся.
Пожалуйста, пусть это ничего не значит, вдруг я отравилась просто? А месячные от стресса не пришли. Такое бывает, говорят.
Но все же пошла в аптеку, она прямо тут, в торговом центре на первом этаже располагалась.
Тест покупать страшно было. За спиной мужчина незнакомый, мне душно, стыдно и плакать хочется. Я к окошку наклонилась и едва слышно произнесла:
— Мне тест, пожалуйста. На беременность…
Вслух сказать ещё тяжелее, я шарф на шее расслабила, чтобы не задохнуться. Как обратно ехали, как домой поднималась, — ничего не запомнила. В себя пришла только когда в руках тест оказался, а я его глазами гипнотизировала. Появится вторая полоска или нет?
Секунды текли, я молилась господу богу, сама не зная, чего прошу. А в это время медленно—медленно вторая полоска появлялась. Сначала бледная, едва заметная, а потом яркая, что не проглядеть никак.
В моем чреве — дитя Шерхана. Я ладонью провела по плоскому ещё животу, ища хоть какие-то изменения в своем теле, но их ещё не было, быть не могло. Из туалета вышла, пошатываясь.
Как мне в этот момент остро не хватало своей бабушки! Она бы помогла, всегда помогала. Совет дала, подсказала, что делать. А самой решать что-то было страшно. Я одна не справлюсь!
«Ты не одна» — подсказал внутренний голос. У меня есть Шерхан. У моего ребенка есть отец.
Нужно ему рассказать.
Я сжала в кулак тест, руку спрятала в карман платья, и пошла на первый этаж. По голосам поняла, он в кабинете. В доме людно стало, слышны чужие разговоры возбужденные, гортанная незнакомая речь. На дагестанском, наверное. Имран же из Дагестана, как и все его друзья.
Я по лестнице спустилась, на последней ступеньке немного постояла, вслушиваясь в чужие размер разговоры.
Снова об оружии говорили, а потом я услышала фамилию свою. Не хотела подслушивать, но и уйти не смогла после этого.
— Ты уже одного Вяземского завалил, надо было тогда и Игната вместе с ним.
Голос знакомый, но не могу разобрать, кому из ребят Шерхана он принадлежит.
— Надо было, — ответил Имран, — ничего, я паскуду эту сегодня убью. Отправится Игнат к брату своему, на тот свет.
Кричать хотелось. Я рот рукой закрыла, всхлипнула тихо, отказываюсь верить. Бросилась наверх, тест на тумбочку отшвырнула, будто он был чем-то гадким, мерзким.
Все внутри от боли сжималось, слезы текли по лицу, успокоиться никак. Шерхан не просто оружием торгует, он — убийца моего отца. Это из-за него я осталась сиротой. А теперь во мне — его ребенок.
Я по животу провела ногтями, раз, другой, царапая его до красноты, будто дитя собиралась выдрать.
Плакала, кусая ребро ладони, чтобы ни звуком себя не выдать. Слез горьких много, море, а внутри казалось, заледенело все.
Не знаю, сколько времени я вот так провела, забившись в угол, пока соображать не начала.
Бежать нужно. Вот теперь уже точно — иначе он и меня убьет. Все это между нами притворством оказалось, как я вообще могла ему поверить? Он же бандит.
Я умылась, даже в зеркало на себя смотреть не стала. Достала пальто дядино, то самое, которое так и не выкинула. И вниз спустилась.
Дом опустел, как все разъехались, я даже не успела заметить. Только Шамиль с недовольным видом сидел в гостиной напротив телевизора.
Мой охранник. Или сторож.
— Шамиль, — позвала его, — Имран разрешил мне выходить с тобой. Я погулять хочу, отвези меня, пожалуйста.
Глава 15
Голова болит ужасно. В кабинете накурено так, что хоть топор вешай. Открываю окно, впускаю сырой, холодный весенний воздух и неожиданно думаю, что лесом все послать хочется. А ещё хочется наверх, к Белоснежке, смотреть, как новые труселя мерит и крутится перед зеркалом.
— Да ничего нам не даст знание о том, откуда Вяземский на свой завод глину возит, - говорит мой юрист, по совместительству бухгалтер теневой, и конечно же, еврей.
Единственный еврей в компании дагов. Но ребята этого щуплого парня и пальцем не тронут - уважают.
— Если бы на этой флешке было что-то важное, - замечает Анвар, — Игнат бы давно землю носом рыл, а тут тишина. Фуфло, говорю.
На флешке и правда - фуфло. У Вяземских тоже есть бизнес-прикрытие, завод по производству строительных материалов. И вот сидим, битый час смотрим документацию на тему поставок песка и глины, зацепили несколько расчётных листов. Я успел подумать, столько своим людям платить – себя не уважать.
— Нет, нет, - сказал Анвар.
— Есть, — почти рычу я.
Я человек действия. Сидеть зарывшись мордой в документы это явно не моё. Но иногда - нужно. И поневоле учишься, вникаешь, разбираться начинаешь. И сейчас я пытаюсь найти несоответствие. И кажется – нахожу, внезапно и спонтанно.
– У них завод на северной окраине, - задумчиво произношу, все молчат и на меня смотрят. — Поставки все почти ведутся по железке. И какого, скажите, черта, Игнат вдруг, два месяца назад, арендовал склад на Тимирязева, в другом конце города?
Минутная тишина. Всё переваривают. В этой тишине открывается дверь, входит Шамиль. Недовольно морщусь - боец хороший, но послушанию учить и учить.
— Меня достало полотерку охранять, - глядя в пол говорит мне.
Сжимаю кулаки так, что кости хрустят, Шамиль поневоле отступает назад и правильно делает. Наказан за то, что не справился со своей работой.
— Что скажу, то и будешь делать, пошёл, - отмахиваюсь я и встаю с кресла рабочего. – А вы давайте, жопы оторвали и вперёд, общий сбор, всех согнать и вооружить, мы идем свое забирать!
Анвар громко свистнул, подкидывая к потолку пистолет, ладно хоть палить не стал.
— Уроем второго Вяземского, — заорал он, ему весь вечер кровная месть покоя не давала.
Собирались мы быстро. Я хотел подняться наверх, поцеловать полотерку свою крепко в губы и белобрысую макушку, да не стал. Подумал вдруг, как это перед мужиками будет выглядеть…
— У нас точно крыса, - сплюнул я на месте.
Мы сами только полчаса назад узнали, куда ехать. Вяземский узнал вместе с нами. Потому что ворота склада нараспашку, толпа мужиков таскает ящики, с моим, мать вашу, оружием. Я поправил автомат — на дело пойду вместе со своими, коротко кивнул и вышел из машины. Время расплаты пришло.
В пылу боя я даже не почувствовал боли, лишь бок огнём обожгло. Подумал только - потом посмотрю. Всё потом, на ногах стою, значит жить буду, пацанов не бросать же. Кругом порохом пахнет, короткие очереди, чей-то отчаянный крик боли. Я кричать не буду, не девица на выданье. Стискиваю зубы и бегу. Вперёд, потом за угол — туда бежал, прихрамывая, Вяземского прихвостень-помощник. Вскоре вижу его спину, вскидываю автомат, сам себя торможу – от мёртвого толку мало, а он и так ранен. Подбираю с земли крупный камень, один меткий бросок, и мужик падает, как подстреленный. Подхожу, наклоняюсь, ногой переворачиваю на спину. Он, падая лицом ударился, вся морда в крови.
