— Похоже, на улице метель, — неуверенно прошептала она.
— Не похоже, а именно что метель, — поправил ее Маркус, подойдя ближе и протянув чашечку кофе, такого же черного, как и у него.
Она механически взяла чашку, другой рукой все еще придерживая занавеску, и сказала растерянно:
— И как мы попадем… домой?
Он заметил, как она секунду колебалась, перед тем как произнести слово «домой», словно дом для нее — это какое-то очень условное понятие. Это еще раз доказывало, что она всего лишь гостья в их городе. Однако вчера она сказала Маркусу, что никто не ждет ее, по крайней мере — не ждал до сегодняшнего дня. Почему-то обе эти мысли беспокоили его гораздо больше, чем должны были бы. Потому что, во-первых, даже если она связана с другим мужчиной, это не должно иметь значения для него, потому что он не собирается объявлять ее своей. А во-вторых, они пообещали друг другу всего одну ночь — эта ночь должна полностью удовлетворить их влечение друг к другу. То, что она пробудет в Чикаго совсем недолго и у нее кто-то есть, не должно иметь никакого значения. Наоборот, это должно вселять в него уверенность, поскольку от него в этом случае не требуется никаких обязательств.
Однако по какой-то причине Маркусу не нравилось то, что она пробудет в Чикаго недолго. Еще меньше ему нравилось то, что, возможно, у нее есть мужчина.
«Как-то слишком много мыслей для такого раннего утра», — сказал он себе. Сегодня воскресенье. Он заметен снегом вдвоем с восхитительной и сексуальной женщиной — так чего ему не хватает?
— Сегодня никто никуда не попадет, — ответил ей Маркус и сделал глоток кофе. — Даже снегоуборочные машины не смогут выехать до тех пор, пока снегопад не закончится.
Делла быстро повернулась и посмотрела на него. На ее лице снова было то странное выражение, похожее на панику, которое он уже видел вчера.
— Но я не могу оставаться здесь весь день, — сказала Делла, и в ее голосе действительно была паника. — Мне нужно… домой.
Опять она не сразу произнесла слово «домой». И опять это не понравилось Маркусу.
— Тебе обязательно нужно где-то быть сегодня? — Она не ответила сразу на его вопрос, а только еще больше нахмурила брови, поэтому он переспросил: — Или кто-то тебя где-то ждет?
При этих словах Делла опустила глаза. Маркусу этого было достаточно. Что ж, все ясно. У нее действительно кто-то есть.
— Муж? — спросил он и сам удивился тому, как обыденно прозвучал его вопрос. Это при том, что чувства, которые он сейчас испытывал, были бесконечно далеки от обыденных.
Она быстро подняла глаза на Маркуса — в них был гнев. А вот это хорошо. Гнев лучше, чем паника, он появляется от страсти, а не от страха.
— Меня бы сейчас с тобой не было, если бы у меня был муж.
Маркус и сам не мог понять, почему ему так понравился ее ответ.
— А тебя не ждет ли, часом, где-нибудь жена? Для нее твое поведение в порядке вещей?
— Жена у меня появится, только если я сойду с ума, — усмехнулся Маркус и зачем-то добавил: — Меня никто нигде не ждет. — Он помолчал немного и продолжил: — Но ведь есть кто-то, кто будет беспокоиться о тебе, если ты не придешь сегодня… домой, ведь так? — Он специально сделал паузу перед словом «домой», чтобы дать ей понять, что заметил ее колебания.
Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, затем опустила занавеску и сжала фарфоровую чашечку с кофе обеими руками.
— Дом для меня — неопределенное понятие сейчас. — Она сказала это, глядя на чашку, а не на Маркуса.
— Что это значит?
Она все еще не смотрела на него, когда произнесла:
— Я не могу объяснить это.
— Не можешь или не хочешь?
Она наконец подняла глаза, но он не смог ничего прочитать в них. В них не было ни паники, ни гнева — ничего.
— И то, и другое.
— И почему?
Делла только покачала головой. Она поднесла чашку к губам, немного подула, чтобы остудить кофе, и сделала глоток. Затем подошла к тележке с завтраком и начала смотреть, что он заказал. Однако Маркус все же заметил, как она взглянула на часы и, кажется, удивилась, что еще так рано. И действительно, еще не было восьми. К тому же сегодня воскресенье. Так что кто бы это ни был, ему слишком рано начинать беспокоиться о ней, коль скоро ей удалось ускользнуть на целую ночь.
— Я вижу, ты действительно заказал всего понемногу, — сказала Делла, поднимая крышки. — Тут и яйца, и бекон, и колбаса, и сладкие булочки, и фрукты…
Маркус хотел было ответить, что им обоим нужно восстановить силы после бурной ночи, но по какой-то непонятной ему причине подобные слова вдруг показались ему грубыми. И это была еще одна странность: никогда прежде Маркус не боялся показаться грубым. Да и вообще, о чем еще, если не о сексе, им разговаривать после сегодняшней ночи? С самого начала они испытывали друг к другу сексуальное влечение. С того времени, как вчера вечером они ушли из клуба, и до пробуждения сегодня утром они сказали друг другу совсем немного слов, и большинство этих слов было о том, чего они хотят друг от друга в постели. Девяносто процентов того времени, которое они провели вместе, они занимались сексом. О чем же им еще говорить, если не о сексе? На ум приходят только вопросы вроде «Какой кофе ты предпочитаешь?» и «Как тебе понравилась «Богема»?». Но это они уже обсудили.
Делла взяла сладкую булочку и положила ее на тарелку. Затем, немного подумав, добавила к ней вторую, а потом и третью. После этого отсыпала себе немного клубники и добавила к ней пару ломтиков дыни. Судя по всему, она тоже считала, что им нужно подкрепиться после прошедшей ночи. Но, как и Маркус, не хотела говорить об этом вслух.
— Потянуло на сладкое, да? — спросил Маркус, заметив, что она облизывает палец, испачканный в глазури.
— Совсем чуть-чуть, — улыбнулась Делла и направилась к кровати, держа в одной руке тарелку, а в другой — чашку. Она поставила все на ночной столик и забралась в кровать.
Это выглядело многообещающе. Маркус положил на тарелку бекон, яйца и ролл, затем взял свой кофе и присоединился к ней.
Она сидела, сложив ноги по-турецки, и смотрела на него. Он прислонился к изголовью и вытянулся на кровати. Халат Деллы слегка распахнулся, обнажив верхнюю часть груди, и Маркусу пришло в голову, что им обоим совсем нечего надеть, кроме их вечерних костюмов, в которых днем, мягко говоря, не очень удобно.
Он смотрел, как она ест клубнику, и не понимал, почему это кажется ему настолько возбуждающим.
— Что ж, раз ты не можешь сказать мне, почему дом — понятие неопределенное, может, ты мне скажешь, по крайней мере, где он сейчас для тебя?
— Нет, — сразу же отрезала девушка.
