– Грэмси, мне нужна твоя помощь, – обратился он к кухарке. – Джим заснула в ванной, и мне пришлось нести ее в спальню в полотенце… Не могла бы ты… переодеть ее и уложить в постель?
– Ради бога, мистер Вондерхэйм, – улыбнулась Грэмси. – Мне бы следовало проследить за бедняжкой. Но я, к сожалению, была занята ужином.
– Пустое, Грэмси. Завтра я все ей объясню. А теперь пойду спать. Что-то я сегодня устал…
Но сон не пришел к Майлсу, даже когда голова его коснулась подушки. Он был занят мыслями о том, как «огранить» этот алмаз. Эта метафора чем-то сближала его с матерью, которая была помешана на драгоценных камнях. Но Майлсу было все равно. Он уже вошел в азарт. Он хотел сделать эту девочку, если не совершенной, то уж точно – восхитительной покорительницей мужских сердец. И Майлс добьется своего, чего бы ему это ни стоило…
Утром энтузиазм Майлса несколько поутих. Спустившись в гостиную, он обнаружил Джим, беспечно сидящую на ковре и грызущую сухари, которые она обнаружила среди кухонных припасов. На ковре, рядом со скрещенными ногами Джим, валялись крошки, и она с успехом добавляла к ним новые.
Придав своему голосу как можно больше строгости, Майлс произнес:
– Ну, молодая леди, – Джим даже подпрыгнула, услышав его голос, – может, объясните мне, почему вы едите на полу?
– Мы же договорились не «выкать», – жалобно протянула Джим, прищуривая свои жадеитово-зеленые глаза. – А почему нельзя есть на полу?
– Потому, что это не принято.
– А почему – не принято?
– Потому что это неудобно и неприлично. Воспитанные люди едят за столом, – лекторским тоном объяснил Майлс.
– Но мне же удобно…
Майлс смерил ее таким взглядом, что Джим осеклась. Ну и ладно, Волосатый! – обиженно подумала она и поднялась с пола.
– А где у тебя метелка? – спросила она у Майлса.
– Что?
– Метелка… Ну, чтобы смести мои крошки…
– Не «метелка», а веник. Не «смести», а собрать… – улыбнувшись, поправил ее Майлс. – Эта игра в учителя начала его даже забавлять. – Оставь, Джим. Их соберет горничная.
– А-а… – протянула Джим.
– Как тебе спалось на новом месте? – поинтересовался у нее Майлс.
– Клево! Просто отпад! – обрадованно затараторила Джим. – Кровать у тебя – просто блеск. Да и вообще, домик что надо… Давно ты здесь живешь?
– О да… – разочарованно ответил Майлс. Как он и предполагал, жаргонные словечки сыпались из Джим как из ведра. – Попробуй обойтись без этих слов: «клево», «отпад» и тому подобных… Заменяй их литературными словами… Ты читаешь книги?
– Да, немножко, – кивнула Джим и смущенно отвела глаза. Она вспомнила, сколько книг было в библиотеке Майлса, и представила, как он начнет стыдить ее, если узнает, что за всю свою жизнь она прочитала всего-навсего четыре книги.
– И какие? – поинтересовался Майлс.
– Ну… э… – замялась Джим, предвкушая скорую расправу… – «Сказки народов мира», «Сказки Братьев Гримм», «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, «Анжелика и Король» Анны и…
– Все ясно, – прервал ее Майлс, и Джим приготовилась к худшему. – Сказки и любовные романы… М-да…
– Но у меня не было других книжек! – попыталась защититься Джим. – Я ведь не виновата…
– Успокойся, я тебя не ругаю. Ты видела мою библиотеку?
– Да… – покраснела Джим. – Ты все это прочитал?
Майлс расхохотался. Джим решила, что он смеется над ее глупостью, и тут же насупилась.
– Чего я смешного сказала?
– Что я сказала смешного, – поправил Майлс. – Ничего. Только если бы я прочитал все эти книги, моей голове не было бы цены. Понимаешь?
– Секу…
– Понимаю.
– Ладно, понимаю. – Джим уже начало злить то, что Майлс постоянно поправляет ее, и она еле сдерживалась, чтобы не наговорить ему грубостей. А это она умела…
– С сегодняшнего же дня ты засядешь за книжки, – произнес Майлс тоном, не терпящим возражений. – Я сам выберу их для тебя. И буду объяснять тебе все, что непонятно… А теперь – пойдем завтракать. После завтрака мы отправимся в магазин и купим тебе новые вещи.
Эта новость немного подняла Джим настроение, и ощущение собственной неполноценности, которое возникло у нее из-за замечаний Майлса, отодвинулось на задний план. Но ненадолго, потому что, как только они сели завтракать, Майлс продолжил экзекуцию. На Джим то и дело сыпались приказания, отданные сухим холодным тоном этого тирана: «сядь прямо», «убери локти со стола», «перестань чавкать», «жуй с закрытым ртом». Наконец Джим не выдержала:
– Чтоб я сдохла! – завопила она, отбросив в сторону вилку, – Не могу я так есть! Мне нравится чавкать, мне удобно класть локти на стол! Кто придумал все эти дурацкие правила?!
– Люди, которые умнее тебя, – холодно ответил Майлс.
Ах так! Ну держись, Волосатый! Джим выстрелила зеленым взглядом в сторону Майлса и ехидно поинтересовалась:
– Это они научили тебя спать в бигудях?
– Не в «бигудях», а в «бигуди»! – вспылил Майлс. – И потом, я в них не сплю! Волосы у меня вьются от природы.
– Скажешь тоже! – захихикала Джим, почувствовав, что ее слова задели Майлса. – Завиваешься, как девчонка. И такой же чистенький… Да еще и душишься… Смотреть смешно!
Майлс смотрел в ехидные жадеитовые глаза Джим и испытывал непреодолимое желание запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Но, поступив таким образом, он показал бы, что находится с ней на одном уровне. А это – неправильно. Ведь между учеником и учителем должна сохраняться дистанция. Майлс досчитал про себя до трех и попытался успокоиться. В конце концов, он уравновешенный человек, и какая-то девчонка не может вывести его из себя!
– В том, что я пользуюсь парфюмерией, нет ничего необычного, – ответил он, стараясь выглядеть как можно более невозмутимым. – Мужчина, так же, как и женщина, должен заботиться о себе. – Но речь не об этом. Я повторю еще раз, если ты не поняла. Чтобы стать леди, тебе нужно много учиться. И поэтому тебе придется слушать меня, Джим, хочешь ты этого или нет… Что же касается правил этикета, связанных с едой… Слава богу, мы живем не во времена наших отдаленных предков, которые сидели на полу пещеры и с жадностью поглощали еду, боясь, что у них ее отнимут более сильные люди. А мы можем наслаждаться едой, получать от нее удовольствие… Почему бы тебе просто не попробовать проникнуться атмосферой чистоты и комфорта, царящей за столом? Тогда тебе захочется есть правильно и красиво…
Джим пристыженно молчала. Когда Майлс начинал говорить таким тоном, она чувствовала, что должна – нет, просто обязана его слушать. Он старше ее, умнее, и это видно в каждом его слове, в каждом жесте, исполненном изящества. И как бы Джим ни раздражали его постоянные назидания, она понимала, что ей придется терпеливо их выслушивать. И следовать его указаниям…
