— Хорошо, напишешь, когда точно, — говорю я.
После чего мы расходимся.
— Что ты делаешь? — сердито шепчу на Артема, сжимая в руках дурацкий желтый коврик.
— Прости, не удержался.
— Тебя это забавляет, да?!
Тёма с серьёзным видом качает головой.
— Нет, Полин, конечно нет. Извини. Не знаю, что на меня нашло.
Назад мы снова едем молча.
Я еще немного сержусь на Тёму, но больше не злюсь на бывшего мужа.
Мне больно.
Я не знала, что она беременна, что во многом объясняет наш стремительный разрыв с Виталиком. Все ясно. Он выбрал ребенка, которого я ему так и не родила.
Новая реальность необратимо обрушивается на меня. Ведь одно дело, думать, что твой бывший — лживый сукин сын, променявший брак на интрижку с какой-то чучундрой, и другое — понимать истинные причины происходящего.
Возможно, правы те, кто считают, что семья без ребенка — не семья?
Тогда ради чего мы жили вместе?
Общие интересы? На троечку.
Секс? Четыре с минусом.
Любовь? Да какая у него любовь. По нулям.
Я столько лет безуспешно пыталась забеременеть, прошла толпу врачей, но все бестолку.
Теперь у Виталика есть семья.
И, кстати, я видела его чучундру. Никакая она не чучундра, другую он бы и не выбрал.
Мы с Артемом входим в квартиру. Парень ставит на пол большое ведро краски и пакеты с остальными материалами, но я уже не вижу смысла ни в каком ремонте.
Мне самой нужен ремонт.
Мне тридцать четыре. Многие мои ровесницы уже родили не по одному ребенку, а чем занимаюсь я?
Все выходные скачу на члене парня, которому когда-то коленки зелёнкой мазала.
Глядя на то, как Рогозин начинает разуваться, я останавливаю его.
— Тём, думаю, тебе лучше уйти, — даже не хочу выглядеть доброжелательно.
Пусть он уйдёт.
Артем ненадолго замирает, а затем продолжает снимать обувь.
— Ты слышал, что я сказала?
— Слышал, — он встаёт в полный рост и расправляет плечи. — Хрена два я сейчас уйду.
Я ловлю ртом воздух, пока Рогозин стягивает с себя футболку, бросает ее в прихожей и, прихватив материалы, проходит в гостиную.
Когда шок отступает, я иду за ним. Артем занят тем, что копается в стопке журналов и газет, лежащих в нише журнального столика.
Это уже ни в какие ворота!
— Что ты ищешь?! Что ты делаешь?! — возмущаюсь я, стоя посреди комнаты.
Тёма не отвечает.
Молча он берет одну из газет, разворачивает ее, а затем начинает складывать. Судя по тому, что я вижу, Рогозин собирается сделает бумажный кораблик.
Он сумасшедший?
Подходит около минуты, и я понимаю, что ошиблась.
Артем встаёт и подходит ко мне.
— Ты можешь не разговаривать со мной. Ты можешь орать на меня. Но я не уйду, пока мы не закончим со стеной, — мягким голосом заявляет он, надевая мне на голову шапку маляра. — За работу, стажёр.
Моя злость отступает.
Ну как можно злиться на парня, который постоянно смешит и подарил мне немало приятных моментов, а теперь говорит, что поможет с ремонтом?
Около двух часов мы замазываем дыры в стене — Рогозин работает наверху, а я снизу. Тёма не предпринял ни одной попытки разговорить или как-то отвлечь, но молчание совсем меня не тяготит.
Мне даже молчать с ним комфортно.
Уже позже, когда дело сделано, Рогозин выходит из ванной и надевает свою футболку, явно не собираясь задерживаться.
— Вот здесь у тебя, — я тянусь к его шее и осторожно убираю ногтем кусочек шпатлевки.
— Все или нет? — Артем поднимает подбородок, чтобы я проверила, не испачкан ли он. — Если хочешь, завтра я приду, покрасим вместе, — предлагает парень.
Я смахиваю с его плеча невидимые пылинки.
— Я сама, Тём. Спасибо тебе.
— Да пустяки, — морщится он.
И мне становится обидно. Не за себя, а за него.
— Нет. Не пустяки, — я решительно машу головой. — Пойми, нельзя обесценивать свой труд. Если ты сам всерьёз к себе не относишься, почему это должны делать другие?
Артем отводит взгляд.
— Да, верно говоришь. Попробую с этим что-нибудь сделать, — он понимает, что я имею в виду не только возню со шпателем. — Ладно. Мне надо идти.
— Давай, — я тянусь к замку.
— Можно, я тебе позвоню? Как-нибудь встретимся, — Тема перехватывает мою руку.
— Почему нет? Секс по дружбе и все такое, — я стараюсь звучать легкомысленно, когда его пальцы нежно гладят мою руку.
— Ты веришь в секс по дружбе? — спрашивает Тёма.
— Я просто больше не верю в любовь.
— Как ты там сказала? Какие твои годы? — с соблазнительной ухмылкой напоминает Артем.
— Точно, — я осторожно освобождаю руку.
— Ну пока, — он тянется ко мне.
Взгляд парня прикован к губам, и я точно знаю, как бы мне понравился этот поцелуй, которого не будет.
— Пока, Тём, — целую его в щеку.
Когда он уходит, еще какое-то время я стою у двери, а затем иду в гостиную с твердым намерением изменить ее к лучшему… А, если удастся, то и собственную жизнь…
8. Артем
Две недели спустя…
— А у тебя тут все изменилось, — я осматриваю гостиную Полины, которая теперь выглядит совершенно иначе.
Офигеть, она реально выкрасила ту самую стену в оранжевый!
Шторы тоже новые, как и белый ковер. Мне даже стремно ступать по нему. А ещё здесь появились цветы в огромных горшках, они стоят на полу и создают ощущение тропического леса.
— Да уж, меня понесло, — усмехается Полина, проследив за моим взглядом.
И вдруг я понимаю, что все, что меня окружает — и есть сама Довлатова: яркая, страстная и смелая.
— Это же классно, — я сажусь на диван и провожу по нему рукой слева от себя. — Иди сюда, — прошу ее. Полина нерешительно смотрит на меня, но все же подходит и садится, правда чуть дальше того места, где бы я хотел. — Я соскучился, — тогда я сам придвигаюсь ближе, обхватываю рукой ее бедра и натыкаюсь на осторожный взгляд. — Не смотри так.
— Как? — она облизывает нижнюю губу и прикусывает ее.
Сколько же дней я хотел прикоснуться к этим губам.
— Как на предателя.
Полина посмеивается, по-доброму и открыто.
— Если честно, я тоже думала о тебе, — признается она, проводя большим пальцем по моей скуле. Я прикрываю глаза. Ее нежные прикосновения напоминают мне о тех выходных, что мы провели на даче Сереги. Но Полина быстро возвращает меня к реальности, переводя тему: — Ты голодный? Покормить тебя?
— Да… — пальцем слегка распахиваю на груди ее симпатичный бежевый халатик. Она первая девушка, которая встречает меня вот так, по-домашнему. Я и не знал, насколько это может быть эротично. — Я буду первое и второе, — вожу пальцами по кружеву ее лифчика, думая о том, что точно умру, если в ближайшее время не увижу ее идеальные сиськи.
— Тёма…
У меня по спине пробегает горячая дрожь, пульс учащается, стоит Полине лишь выдохнуть мое имя.
— Скажи ещё раз, — прошу ее.
— Что сказать?
— Назови меня по имени.
Полина улыбается.
— Вот ненормальный.
А я тянусь к ней и начинаю целовать. Руки сами развязывают ее халат, он скользит по плечам, которые тоже не остаются без внимания.
Мне хочется всю ее зацеловать, замацать, поставить клеймо, в конце концов. Но вновь появляется это тупое ощущение неполноценности. Словно я слишком уж раскатал губу.
Такая женщина не для тебя, придурок.
С этой мыслью я укладываю Полину на диван и, разведя коленом ее ноги, устраиваюсь сверху. Сначала я хочу как следует пососать ее груди, о которых мечтал все эти дни.
Соски превыше всего!
Оттянув вниз ее лифчик, я обнажаю их и чувствую себя самым счастливым кретином во вселенной.
Во рту скапливается слюна.
Ну держитесь, мои голýбки.
А потом, вдоволь нализавшись, я заглядываю в лицо Довлатовой.
