Джемма заставила себя сделать равнодушное лицо, хотя внутри у нее все дрожало.
– Меня это не интересует. Он слишком надменный.
– Он не надменный, а просто уверен в том, чего хочет и как этого достичь, – сказала Нейрель, потянувшись к позвонившему телефону.
«Это как раз мой случай», – подумала Джемма, заходя в приемную. Приняв всех пациентов, она отправилась в Хиндмарш-Даунз, которым владела семья Хиндмарш. Элизабет Хиндмарш, главе семьи, было уже за девяносто, и она страдала слабоумием. Родственники не хотели отсылать ее в клинику за несколько сотен миль, но было ясно, что ухаживать за хрупкой больной женщиной им нелегко. Больше всего забот легло на Джанин Хиндмарш, невестку Элизабет.
– Как она сегодня? – спросила Джемма Джанин, когда та встретила ее у ворот.
– Как всегда вспыльчива, – ответила уставшая Джанин. – Сегодня утром я нашла ее на огороде в одних тапочках. Хорошо, что ни одного рабочего не было рядом.
Джемма сдержала улыбку:
– Пожалуй, вам очень тяжело следить за ней, когда на вас еще столько дел.
– И не говорите. Джо помогает, когда может, но ему неловко помогать матери одеваться или мыться, поэтому почти все ложится на меня.
– Вы больше не думали о доме престарелых?
Джанин покачала головой:
– Джо даже слышать об этом не хочет. Его прадед и прабабка умерли на этой ферме, его отец тоже. Он хочет, чтобы Элизабет похоронили в Джингили-Крик вместе с остальными родственниками. Мне остается лишь смириться.
– Может, мы сможем найти кого-нибудь в городе, кто смог бы помогать вам за определенную плату? – предложила Джемма. – Я могу поспрашивать знакомых или повесить объявление в кафе или пабе. Вдруг кому-то нужна работа.
– Возможно, это выход. Даже если этот кто-то будет хотя бы дважды в неделю помогать мне мыть ее или сидеть с ней и слушать ее болтовню. Она каждый раз рассказывает мне одну и ту же историю. Так сложно притворяться, что мне интересно.
– Да, это особенность старческой деменции. Обычно прошлое предстает во всех деталях, но когда речь заходит о вчерашних или пятиминутной давности событиях, больной ничего не помнит.
Джанин провела ее в большую гостиную, где Элизабет сидела у окна и что-то бормотала себе под нос.
– Мама, к тебе пришел доктор, доктор Джемма. Ты ее помнишь? Она послушает твое сердце и легкие.
Элизабет повернула голову и уставилась на Джемму, после чего заявила своей невестке:
– Я не хочу видеть никаких докторов и отвечать на их глупые вопросы. То какой сегодня день, то как зовут премьер-министра… Неужели эта молодая особа думает, что я сошла с ума?
– Миссис Хиндмарш, я хочу проверить ваше давление и послушать, как вы дышите. И все. Вы согласны?
Женщина повернулась в кресле, словно поправляющая свои перья курица-наседка.
– Я не больна, – проворчала она. – Я ни дня не болела в своей жизни. Не провела ни дня в постели, даже когда рожала детей. Я тут же вернулась на кухню готовить еду для рабочих, спросите Генри. Он вам расскажет. Джанин, приведи его сюда. Пусть Генри скажет девушке, что мне не нужны эти дурацкие таблетки.
– Мама, Генри покинул нас десять лет назад, – ответила Джанин, округлив глаза и посмотрев на Джемму.
– Покинул? Куда это он отправился? О чем ты говоришь? Никуда он не делся. Сегодня утром я говорила с ним о стаде в загоне у реки. Животных нужно будет перегнать на случай дождя.
– Мама, дождя не будет, – устало произнесла Джанин. – Теперь дай доктору осмотреть тебя.
Джемма достала стетоскоп и погрела его в руках, прежде чем поднести к Элизабет. Когда она прижала стетоскоп к спине, то услышала булькающие звуки в легких. Она выпрямилась и положила инструмент в сумку:
– Думаю, нам надо следить за вашими легкими. Нельзя допустить, чтобы у вас развилась пневмония.
– Пф-ф-ф, – фыркнула Элизабет.
Джемма надела на худую руку женщины браслет для измерения давления и наблюдала за цифрами.
– Ваше давление чуть выше нормы, но не о чем волноваться.
Элизабет выдернула руку:
– Говорила же, что я не больна.
– Я навещу вас завтра, хорошо?
– Делайте что хотите, – сердито ответила Элизабет. – Но не думайте, что я буду считать от ста до единицы.
Джемма попрощалась и пошла за Джанин на кухню.
– Не хотите чаю?
Джемме хотелось уйти, но она знала, как Джанин соскучилась по общению с кем-то, кроме старой и вспыльчивой женщины.
– Конечно, это очень мило с ваше стороны.
Джанин наполнила чайник водой и накрыла крышкой.
– Я слышала, новый сержант очень симпатичный, – начала она, доставая заварочный чайник и чашки. Она повернулась к Джемме и улыбнулась: – А еще я слышала, что он остановился в Хантингтон-Лодж.
Джемма надула губы:
– Да, но это была не моя идея.
Джанин выложила на блюдо домашнее печенье.
– Но я думала, вы хотите иметь постояльцев. Разве это не хороший план для поддержания дома в порядке?
– Да, конечно, но прежде чем принимать гостей, мне нужно было многое сделать.
– Разве Роб не помогает вам?
– Помогает, но он не может носить тяжести, потому что у него больная спина. Он обещал прийти сегодня и помочь счистить краску в холле. Это будет большая удача.
Джанин улыбнулась и подала Джемме чашку и блюдце:
– Может, красавец сержант поможет вам? Джо сказал, он сильный и спортивный. Как долго он у вас останется? Как думаете, он найдет себе свое жилье?
– Не знаю, – ответила Джемма, отгоняя от себя образы сильного тела Марка. – Кажется мне, что он здесь на время. Не представляю, как он может остаться. На нем написано, что он коп из большого города.
Джанин села и подперла голову рукой:
– Сколько вам, почти тридцать, верно? Самое время поискать мужа. Пока вам еще не сорок и не слишком поздно иметь детей. Вы не похожи на одинокую карьеристку, Джемма.
Джемма ощутила слишком знакомую тоску при мысли о том, что она всю жизнь проведет одна. Она уже давно не переживала из-за разрыва со Стюартом. Прожив некоторое время в Джингили-Крик, она поняла, что их отношения не пережили бы расстояния, даже если бы он оставался ей верен. Сейчас ей хотелось успокоиться, создать семью с мужчиной, который любил бы ее, мужчиной, который был бы честен с ней. Джемма понимала, что, оставаясь в глубинке, она крадет у самой себя возможность с кем-нибудь познакомиться. Но и уехать отсюда у нее не хватало мужества. Здесь был ее дом, и от чувства принадлежности было очень сложно отказаться, а найти его в городе – еще сложнее.
– Мужчины тут на голову не падают.
– Это верно, – сказала Джанин, беря печенье. – А удалой сержант одинок?
Джемма взяла печенье, напоминая себе, что собиралась поплавать.
– Видимо, да.
