– А в каких кругах вращался ты? – поднял бровь Джефф.
– Да так, – Александр пригубил кофе. – В математическом клубе.
Джефф подождал.
- И?..
Александр удивился.
– Все. В математическом клубе. Я был казначеем три года подряд. Это очень почетно – переизбираться казначеем математического клуба. Можно сказать, вершина моей карьеры. В смысле общественной работы, разумеется.
Джефф опустился глубже в кресло, едва сдерживая улыбку, – Александр неплохой парень, но в некоторых вещах остался невинным младенцем! – а потом спросил, постаравшись сделать голос как можно более безучастным:
– А ты случайно не помнишь еще одну девушку? Очень заносчивая. Красивая, но вся из себя такая важная. Даже имя у нее непростое: Лорентина Чейз-Спенсер.
Он поразился происшедшей с Александром перемене. Его округлое лицо тотчас посерело. Рука схватила стаканчик, и кофе пролился на джинсы.
Но хотя кофе был горячим, Александр, казалось, не заметил этого.
– Лорентина по-прежнему здесь, в городе? – недоверчиво спросил он.
Джеффа охватило неприятное предчувствие.
– Ты знал ее?
Лицо Александра сделалось мечтательным.
– Я думал, что люблю ее, – кивнул он.
Джефф, выпрямившись, поставил стаканчик на стол.
- Что?
Менее подходящей пары, чем холодная Лори и открытый Александр, нельзя было придумать.
Достав из кармана аккуратно сложенный носовой платок, Александр промокнул пятно на колене.
– Моя первая любовь... – сказал он. – Лори была в школе новенькой. Она мне казалась такой прекрасной... но красота ее была особенная, неброская. Изящная и... удивительная.
Эти слова острыми гвоздями вколачивались в голову Джеффа: «особенная... неброская... изящная... удивительная». Да. Возможно, на первый взгляд Лори может показаться именно такой.
– И она была очень скромная, – продолжал Александр голосом, в котором печаль смешивалась с нежностью. – Мне это очень нравилось. Я думал, что она, наверное, тоже застенчивая.
Да, снова согласился Джефф. Наивный парень вроде Александра вполне способен ошибочно принять надменность за застенчивость. Он кивнул, стараясь не выдать своих чувств.
– Во всем был виноват я сам, – философски заключил Александр. – Понимаешь, – грустно добавил он, – меня только что переизбрали казначеем математического клуба, и я... наверное, это сделало меня заносчивым.
Джеффу становилось все труднее сохранять на лице непроницаемую маску. Александр заносчивый? Скорее, заносчивым станет плюшевый медвежонок.
– Понимаю, – сказал он.
Александр пожал плечами, вспоминая свою ошибку.
– А потом мои друзья по клубу – задиристые ребята – проведали о моих чувствах. И уговорили меня совершить настоящее безумство. Я не имел права так поступать. Мне до сих пор стыдно.
Джефф изумленно поднял брови.
– Ты совершил безумный поступок? Какой, интересно?
Александр понуро опустил плечи. Уронив голову на руки, он устремил полный отчаяния взгляд в пол.
– Я предложил Лори куда-нибудь сходить со мной.
– Что? – буквально рявкнул Джефф.- Ты предложил ей куда-нибудь сходить с тобой? И в этом заключается твой ужасный поступок?
Александр молча кивнул. Словно воспоминания о неслыханной дерзости и сейчас вгоняли его в краску.
– Ну? – не отставал от него Джефф. – Что было дальше?
Вряд ли ему интересно, но он должен был знать, как обошлась с таким легкоранимым человеком, как Александр, смотрящая на окружающий мир с презрением Лорентина Чейз-Спенсер.
Александр не отрывал взгляд от пола.
– Разумеется, она никуда со мной не пошла. С такими людьми, как я, она никуда не ходила. И глупо было даже просить ее. Я не имел права делать это.
Ты имел полное право! – захотелось крикнуть Джеффу. Она не королева Великобритании, черт побери! Но он лишь потянулся, сделав вид, что у него затекли мышцы.
– Значит, она сказала «нет»?
– Ну что ты. – Голос Александра слегка дрогнул. – Она ничего не сказала. Только окинула меня долгим взглядом. Я почувствовал себя слизняком. Сначала мне показалось, она ответит. Но Лори молча отвернулась и ушла прочь. Я... наверное, я сам на это напросился.
У Джеффа внезапно разболелась голова. Желудок болезненно сжался. Он встал. Прошелся по тесной монтажной.
При мысли о том, что с таким мягким и безыскусным человеком, как Александр, обошлись так жестоко, ему стало плохо. Особенно учитывая то, что сделала это Лорентина Чейз-Спенсер, мисс-не-имеющая-себе-равных.
– И что было дальше? – спросил Джефф наконец.
Как раз сегодня он поймал себя на мысли, что ему безумно хочется говорить с ней, быть рядом. А сейчас он гадал, почему же, несмотря на услышанное, ему все равно хотелось поцеловать ее, почувствовать вкус ее прекрасного насмешливого рта. Должно быть, он сошел с ума. Заработался. Черт бы побрал Лори, черт бы побрал спор, и черт бы побрал Гарри Кастильоне с его дурацким двигателем.
– Как – что было дальше? – переспросил Александр, невинно моргая голубыми глазами. – Ничего не было. Я понял, что поставил Лори в двусмысленное положение и она не нашлась что ответить. Больше я ее никуда не приглашал. Я просто восхищался ею издалека.
– Издалека, – с отвращением повторил Джефф. – Слушай, а кого-нибудь еще ты приглашал на свидание? Какую-нибудь менее неприступную девчонку?
Покачав головой, Александр снова уставился в пол.
– Только много времени спустя я понял, что я не дамский угодник. Понимаешь, нет этого у меня. У некоторых есть. Например, у тебя. Ты всегда нравился женщинам.
Джефф гневно зашагал по монтажной, сунув руки в карманы. Действительно, он всегда нравился женщинам. Обычно это ему льстило, часто смущало, иногда причиняло неудобства. Он вспомнил заварушку с Мери-Эллен Пфайффер. Она так настойчиво его преследовала, что Джефф наконец сообразил: она нуждается в помощи психиатра. Он ведь ничем не поощрял ее домогания. Но с тех пор он старался держаться от женщин подальше. До тех пор, пока не появилась неприступная Лори. Джефф снова и снова повторял себе, что испытывать влечение к этой женщине – безумство. Почему сблизиться с ней не так просто, как со Сьюзен Кэррингтон и Тэмми Фарентино? И почему ее нельзя забыть так же легко, как их?
Джефф снова угрюмо обратился к Александру:
– Надеюсь, она не навсегда отвратила тебя от женщин. Слушай, я встречался с нею; она того не стоит.
