— Два.
До Мэри дошло: Родриго, должно быть, удалился. Она прошла на кухню. Посуда была чисто вымыта и сияла, отражаясь в свете фонарей. На столе лежала записка: «Ты спала, как дитя. Просто не мог тебя разбудить. Прощай! Приятных сновидений». Подписи не было, да и зачем она?
Мэри улыбнулась. Какой он нежный и заботливый, этот ее новый друг! И вдруг улыбка сошла с ее лица. Приснилось ей или он и в самом деле поцеловал ее на прощание?
— Пытаюсь запихнуть вещички в последний чемодан, — сообщил Родриго, оглядывая номер.
Мэри, зашедшая попрощаться с ним, спросила:
— Тебе помочь?
— Да. Мне еще нужно встретиться с одним клиентом. Поедешь со мной?
— Поеду.
Куда я денусь! — подумала Мэри. Что она будет делать, когда он вернется в Испанию?
Целый час они провозились с перспективным клиентом, еще минут пятнадцать Родриго говорил по телефону, договариваясь о найме складских помещений для рыбных консервов.
— Выпьем кофе? — предложил он наконец.
Они зашли в то кафе близ Гайд-парка, в котором были накануне. Официант принес заказ и удалился. Повисло напряженное молчание. Мэри вдруг поняла, что им обоим нечего сказать.
Когда они вышли из кафе, Родриго взял ее за руку и повел в парк. Вокруг лежал тонкий слой снега, деревья стояли голые, мрачные.
Куда мы идем? Мэри так и не задала этого вопроса. Она поняла: никуда. Это просто прогулка. Последняя возможность побыть вместе перед отъездом.
У нее было тяжело на сердце. Родриго взглянул на часы и произнес:
— Пожалуй, нам пора.
Они сели в такси и поехали в аэропорт. Сдав багаж, он заметил:
— До отлета еще пятнадцать минут. Зайдем в бар?
Она кивнула. Родриго заказал ей соку, а себе взял коктейль. Они сидели и беседовали как люди, которым нечего друг другу сказать.
— Все взял? — спросила она.
— Даже если и нет, что толку? Теперь уже поздно. По крайней мере, билеты при мне, паспорт тоже, а это главное.
— Точно, — меланхолично согласилась она. Наступило молчание.
— У нас здесь холодно и мрачно, — проговорила Мэри. — В Испании же зимы почти не бывает.
— Да, в Мадриде сейчас красиво.
— Значит, ты рад, что уезжаешь?
— Я соскучился по родным, шутка ли, несколько месяцев их не видел. Но тем, как все прошло в Англии, я доволен.
— И я тоже.
— У тебя, возможно, возникнут проблемы с родителями, когда станет известно, что я уехал.
— Просто скажу: мы передумали. Они все равно ничего не смогут сделать. В любом случае, — улыбнулась она, — обещаю не раскрывать им правды до тех пор, пока ты не будешь вне сферы досягаемости.
— Премного благодарен. Нет, серьезно, мне не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности.
— Обо мне не беспокойся.
— У вас еще этот Карлос Оливера крутится!
— Вот, оказывается, о ком ты думаешь! Не волнуйся, он, разумеется, снова будет строить из себя обиженного, но я найду способ дать ему понять, какого я о нем мнения. Ты же меня знаешь.
— Да уж, это точно.
И оба они мысленно вернулись в тот вечер, несколько месяцев назад, когда Мэри наговорила ему с три короба про мерзкого Родриго Алькасара, даже не подозревая, что объект ее ненависти сидит перед ней. А он не сопротивлялся.
Но проблема не в этом. Проблема в поцелуе. И не в том, что они поцеловались на глазах у всего квартала, а в том, что никто из них раньше не испытывал ничего подобного. Об этом, как ни старайся, забыть им не удастся.
— Может, они полюбят Макса, — сказал Родриго. — После того, разумеется, как смирятся с тем, что ты предпочла его мне.
Я предпочла Макса?.. Господи, зачем он так?
— После сдачи экзаменов я буду с Максом в тесном контакте. Даже раньше. Уже сегодня вечером мы вместе будем работать на банкете.
— Будь осторожна! На этих банкетах вечно шляются всякие мерзкие типы.
— С Максом мне лопухнуться не грозит, — сухо произнесла она. — Он образец истинного джентльмена.
— А меня никто не обзывал истинным джентльменом. — Он улыбнулся.
Ну вот, опять эта улыбка, которая говорит, как сильно ей будет не хватать его оптимизма и жизнелюбия, того солнечного света, который он несет с собой.
Мэри взглянула на часы. Осталось семь минут до вылета.
— Главное, не позволяй родителям руководить твоей жизнью. Постарайся решать все сама.
— Без твоей помощи это будет трудновато, — в раздумье произнесла Мэри. — Здорово мы их облапошили, а?
— Это уж точно.
Снова молчание.
— Еще чего-нибудь выпьешь?
Она опять взглянула на часы. Пять минут.
— Закажи сок.
— Я и сам считаю, что тебе не нужно пить спиртного. А то заблудишься тут в аэропорту и не поспеешь на встречу с Максом.
— Провожу тебя до накопителя, но ждать отлета не буду.
— Конечно, не надо. Я и не думал… Я же знаю, как ты занята.
— Ага.
— Вот и отлично.
Пауза.
— Что обо всем этом думает Макс? — спросил он.
— О чем «обо всем»?
— О тебе и обо мне. Мы ведь на этой неделе почти не расставались.
— Вчера вечером он звонил, сказал, что рад: общаясь с тобой, я блюду интересы «Сент-Джонса».
— Вот оно что… — Родриго это явно не понравилось.
— Да. Здорово, что он так думает.
— Да? Вообще-то… да. Но знаешь, если бы я был на… если бы девушка, с которой я… Нет, ты права. Он молодец, не теряет головы. Все и впрямь отлично устроилось.
Принесли сок. До вылета оставалось четыре минуты. Мэри чувствовала, что должна сказать ему что-то, сказать нечто важное. Еще чуть-чуть — и будет поздно. Но не решалась.
— Я верно записал твой телефон? — спросил он.
— Да. А я записала твой.
— Так не забывай звонить. Мы же добрые друзья.
— Это ты звони! Как только прилетишь, сразу же звякни!
Репродуктор гнусавым голосом пригласил пассажиров рейса «Лондон — Мадрид» занять свои места. Мэри отставила недопитый стакан и поднялась.
Они подошли к выходу и посмотрели друг на друга.
— Ну вот и все. Пока… — Он сделал паузу и добавил с хитрой усмешкой: — Мария.
Она сложила пальцы в кулак и легонько треснула его по носу. Он рассмеялся, взял ее за руку, заставил разжать пальцы и коснулся их губами.
Тут он перестал смеяться, будто удивился чему-то. Мэри судорожно пыталась выдавить из себя какие-то слова, но ничего не получалось. В горле встал ком.
— До свидания, Мэри! Мне будет не хватать тебя.
— До свидания, — едва слышно ответила она.
Он похлопал ее по плечу, поцеловал в щеку и пошел к выходу. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
Мэри собиралась сразу же уехать, но после такого прощания нужно было взбодриться. Она вернулась в бар и заказала черный кофе. Минут двадцать она просидела, не притронувшись к чашке. Затем очнулась от своих мыслей, поняла, что кофе остыл, и заказала еще. Выпив чашку, сказала себе: мне пора! Но уходить не хотелось. Она подошла к огромному окну и взглянула на самолет, набиравший скорость. Наконец он взмыл вверх и исчез из виду.
