— Я мало что знаю о своей судьбе. Но экзамены для меня очень важны.
— Иногда выход совсем рядом, а ты его не замечаешь, потому что карабкаешься на вершину, которая тебе совсем не нужна.
— Ты говоришь загадками.
— Понимаю, тебе сейчас ужасно трудно. И даже не с кем поделиться. Родителям ты сказать ничего не можешь, иначе они начнут вообще тебя отговаривать от работы. Место женщины на кухне. Так?
— Именно так. Ты первый, кто осознал весь трагизм моего положения.
— Но больше, — заявил Родриго, — тебе не придется страдать в одиночестве. Завтра твоя жизнь изменится.
— Нет, завтра ничего не выйдет, — проговорила Мэри, — завтра Кандис пойдет на вечеринку, я останусь в квартире одна и хоть смогу как следует позаниматься. Прости.
— Тебе не за что просить прощения. Наша завтрашняя встреча все равно состоится.
— Как же так? Я тебе объяснила, что…
— Я слышал. Завтра вечером я приду к тебе как настоящий друг, приготовлю ужин, уберу со стола и вымою посуду. А затем растворюсь в пустоте. Ты в это время будешь грызть гранит науки. Я сварю кофе, принесу его тебе и снова исчезну.
Она взглянула на него.
— И ты не будешь приставать ко мне с разговорами?
— Нет, конечно. Обещаю.
На следующий вечер, когда Мэри выходила из «Сент-Джонса», Родриго уже ждал ее. В руках у него были огромные пакеты. Он довез ее до дома и, едва Мэри отперла дверь, сказал:
— Занимайся тем, чем собиралась. А я пока буду готовить.
Прошло несколько минут, и он подал ей кофе, после чего снова отправился на кухню и принялся греметь посудой. Через несколько минут шум прекратился. Наступила тишина. Мэри пробралась на кухню посмотреть на всякий случай, там ли он еще.
— Кыш! Возвращайся к своим книжкам! — цыкнул он на нее.
Она рассмеялась и пошла обратно в комнату.
Через полтора часа ужин был готов.
— Мясо! — Мэри открыла крышку и с наслаждением повела носом. — Какой великолепный запах!
— Надеюсь, вкус тебя тоже не разочарует.
Мэри вдруг вспомнила кое-что. Когда-то ей приходилось есть нечто подобное.
— Ты был…
— У твоего отца. Это он дал мне рецепт. Сказал, что в свое время, когда ты была еще маленькой, сам готовил тебе мясо по старому испанскому рецепту.
— Я и забыла… Да, когда-то он был нежным…
— Видела бы ты его сегодня! У него прямо глаза заблестели, когда он начал мне рассказывать, как приготовить мясо так, как ты его любишь.
— Но ведь с тех пор прошло столько лет!..
— Возможно. Но он до мельчайших подробностей помнит, как готовил это восхитительное блюдо для своей любимой девочки. Так, погоди, сейчас будет десерт, приготовленный в соответствии с указаниями сеньоры Вальдес.
От неожиданности Мэри потеряла дар речи. Родриго пошел на кухню и вернулся с апельсинами в вине.
— Ты сказал… — нашла наконец в себе силы вымолвить Мэри, — что и мама?..
— Да, мы говорили с сеньором Вальдесом, он изложил мне свой рецепт, а за десертом послал к твоей маме. Мы пошли вместе. Похоже, она сказала ему, что ты пытаешься заставить меня ревновать. Поэтому и связалась с Максом. Твой отец решил, что я вознамерился завоевать твое сердце, и принялся меня отговаривать. Брось, сказал он, а то она вообразит о себе невесть что. Твоя мама велела ему не болтать чепухи.
— Мама? Велела папе? Не может быть!
— Может. Это только перед детьми твой отец корчит из себя начальника. На кухне же, стоит ей заговорить с ним, он едва под козырек не берет. Она лишь пальцем покажет, что ей нужно, и он тут же несется доставать из шкафа сковородки и чистить картошку.
Мэри улыбнулась. Она не поверила ни единому слову.
— Давай я посуду вымою, — предложила она.
— И не вздумай! Иди работай. Мы договорились, что кухня сегодня в моем полном распоряжении.
— Я так не могу. После великолепного ужина, которым ты меня накормил… Нет, это невозможно! Так тебя окружающие перестанут уважать.
— Я никогда не стремился завоевать уважение окружающих. Куда мне! — В его голосе слышалась печаль. — Всегда делал то, что скажет мама. Поди сюда, принеси то, пошел вон!
— Да неужели? Поверить не могу.
— Так оно и есть, — подтвердил он с невинным видом. — Я же до смерти боялся, что она меня накажет. Теперь мой братишка женился, и я выполняю указания его половины. А когда, не дай Бог, Хиль-Луис тоже решит, что жить не может без Марсии, мне вообще придет конец. Буду крутиться как волчок, не зная, кому угодить.
Мэри рассмеялась.
— Перестань хохотать. Это невежливо.
— Извини, ничего не могу с собой поделать. Ты такой душка! — провозгласила она и, не долго думая, обняла его.
Так обнимает сестра брата. Он тоже обнял ее и похлопал по спине. Ее охватило удивительное чувство. Впервые за много недель она ощутила, что может просто так, не думая ни о чем, расслабиться, позабыть про тревоги. Есть на свете человек, который о ней позаботится.
— Мэри… Мэри!
Она открыла глаза.
— Что такое?
— Не спи на ногах.
Мэри покачала головой.
— Хочешь сказать, я заснула?
Родриго рассмеялся.
— Еще как. Совсем я хватку потерял. Раньше женщины так сразу не засыпали в моих объятиях.
— Извини. Мне было так уютно.
— Перестань меня оскорблять, — попросил он.
— Да, лучше займусь-ка я работой.
Но она не двинулась с места. Что-то буквально притягивало ее, заставляя уткнуться подбородком в его мощную грудь.
Родриго вдруг отстранил ее и, театрально нахмурив брови, пробасил:
— Так, иди работай, женщина! Слышишь, это приказ! Я мужчина, и ты обязана мне повиноваться.
Она рассмеялась. Родриго поморщился.
— Не слишком хорошо получилось, да?
— Ты мало практиковался.
— Ладно, лучше принесу-ка я тебе еще кофе.
Мэри снова уткнулась в книги. Родриго сдержал свое обещание. Кофе прибыл как раз вовремя. Она перевернула страницу и поблагодарила его улыбкой. С кухни раздался шум воды. Он взялся мыть посуду.
Мэри вздохнула и потянулась. Как тошно сидеть целый вечер и готовиться к экзаменам, когда есть столько интересных занятий! Но ничего не поделаешь. Работа ей необходима.
Она встала, зевнула и решила, что отдых ей не повредит. Без этого тоже нельзя. Растянувшись на диванчике, она закрыла глаза. Маленький перерыв, ничего такого…
Ее разбудил стук открывшейся входной двери. Свет был погашен, горел лишь торшер в углу. На пороге комнаты появилась Кандис в великолепном вечернем платье.
— Привет! Ты до сих пор не ложилась?
— А… который час?
— Два.
До Мэри дошло: Родриго, должно быть, удалился. Она прошла на кухню. Посуда была чисто вымыта и сияла, отражаясь в свете фонарей. На столе лежала записка: «Ты спала, как дитя. Просто не мог тебя разбудить. Прощай! Приятных сновидений». Подписи не было, да и зачем она?
