Но его мозг почти не отметил эту информацию, потому что на футбольном поле быстро возникла критическая ситуация: испанцы атаковали ворота команды «Манчестер». Пристально следя за действиями противника и почти того не осознавая, Тони откусил ломтик хлеба и стал нервно жевать. Как, наверное, каждого, кто болел сейчас за «Манчестер юнайтед», его раздражала медлительность защиты англичан.
– Ну давайте же, пошевеливайтесь! – проглотив кусок, крикнул он.
Тут, будто вняв его словам, один из защитников ловким маневром перехватил мяч у центрального нападающего «Реала».
– Наконец-то! – облегченно вздохнул Тони.
Его рука сама собой потянулась за вилкой, но так как за минувшее время та так и не появилась возле тарелки, он опустил взгляд на стол и, разумеется, искомого не увидел.
– Тьфу ты!
Пришлось снова подняться и сходить к шкафчику, где находились столовые принадлежности. И так как в течение этой минуты на футбольном поле особых перемен не произошло, он наконец приступил к еде.
И только сейчас у Тони, можно сказать, начался период вечернего отдыха. Полдня он тренировался на автодроме – на другом конце города, – потом отправился в свой офис на Малком-кросс, где провел совещание с командой сопровождения, которой со следующей недели предстояло начать собственные тренировки. К началу ралли в форме должны были быть все – начиная с самого Тони и заканчивая последним помощником техников.
Из офиса он отправился к Харрису, чтобы узнать, как у того дела после инцидента на автодроме. Разумеется, можно было просто позвонить по телефону, но в таких случаях Тони предпочитал не экономить время – все же речь идет о давнем друге, коллеге и вообще, наверное, единственном человеке, который всегда понимал его и, главное, воспринимал таким, какой он есть.
Харрис уверил, что с ним все в порядке, и обещал вскоре присоединиться к Тони на тренировках.
– Стоит ли спешить? – сказал Тони. – Ведь так недолго и навредить себе.
– Брось! – усмехнулся Харрис. – Я здоров как бык. Ну стукнулся слегка головой… Но на мне же был шлем!
Тони сокрушенно покачал головой.
– Твое счастье, что ты его надел. А то неизвестно еще, чем бы дело кончилось.
На это Харрис ответил в своем духе:
– Что гадать? Закончилось-то хорошо! Посижу дома еще денек-другой – и на автодром. Иначе на ралли ты меня обскачешь.
– Ах вот ты о чем печешься! В таком случае тебе вообще нечего торопиться на тренировку.
– Это почему же? – подозрительно спросил Харрис.
Тони пожал плечами.
– Нет смысла напрасно мучиться. Все равно первым приду я.
После такого ответа ноздри Харриса гневно раздулись, а глаза, наоборот, сузились.
– Откуда вдруг такая уверенность, а? С чего ты это взял? Или тебе снова цыганка нагадала?
Речь шла об одной истории, которая случилась, когда еще Тони участвовал в болидных гонках. В том году они проводились в Италии. И вот в Риме к нему пристала на улице цыганка с просьбой позолотить ручку в обмен на «всю правду». Тони позолотил, наверное, даже в большей степени, чем цыганка рассчитывала, потому что ее прогноз оказался весьма щедрым.
– Счастье тебе будет на близкой дороге, – проворно спрятав деньги за пазуху и даже для проформы не взглянув на линии его ладони, прошептала она с загадочным блеском в многозначительно округленных глазах. – Ох и счастье! Самый первый будешь, богатый будешь, все завидовать будут, но ты к ним благородным будешь.
Тони лишь рассмеялся над забавным подбором слов. Потом, когда цыганка быстро ушла, смеясь и оглядываясь на него через плечо, все-таки задумался над пророчеством. Как ни верти, а счастье, по словам цыганки, ожидало его на близкой дороге.
С некоторой натяжкой гоночную трассу можно назвать дорогой, размышлял Тони. И если я окажусь на ней «самым первым», то меня это вполне устраивает! Только почему дорога близкая? Что бы это значило?
Придя в гостиницу, он рассказал о своей встрече Харрису, и тот объяснил, что «близкая дорога» – это такой специфический термин у гадалок и прочих прорицателей и означает он события, ожидающиеся в ближайшем будущем.
– А ты небось размечтался? – хлопнул он приятеля по плечу. – Вообразил, что речь идет о наших гонках? Нет, дружище, к ним щедро оплаченная тобою галиматья не имеет ни малейшего отношения!
Тони и сам так думал, и о пророчестве цыганки вспомнил, лишь когда услышал свое имя произнесенным рядом со словом «победитель».
Но самым ярким воспоминанием было изумление во взгляде Харриса. Чертова цыганка, наколдовала! – сквозило в его глазах.
– В следующий раз нарочно найду перед гонками какую-нибудь цыганку и душу из нее вытрясу, но заставлю сделать так, чтобы победителем стал я! – проворчал Харрис, когда они уже ехали в большом удобном автобусе через Францию, держа курс в Кале, чтобы там погрузиться на паром и переправиться в Англию.
– Флаг тебе в руки, – великодушно произнес Тони. – Но лучше бы ей деньжат отвалил. Уверен, результат оказался бы более значительным.
– Финансовое вознаграждение – это само собой, – буркнул Харрис. – Но мне необходимы гарантии.
– О, не беспокойся! Гарантий тебе дадут сколько захочешь.
Вот эту давнюю историю Харрис сейчас и вспомнил. Вероятно, она запала ему в душу.
А может, он до сих пор жалеет, что так ни разу и не прибег к помощи какого-нибудь предсказателя, подумал Тони. Вслух же произнес:
– Вот видишь, у тебя налицо явные признаки болезни: ты перестал понимать шутки!
– Хороша шуточка, – хмуро обронил Харрис. – Я тренируюсь, работаю как вол, а тут являешься ты и говоришь, что на ралли придешь первым!
Окинув его внимательным взглядом, Тони вновь сокрушенно покачал головой и даже языком прищелкнул.
– М-да, плохи твои дела. Ладно, не буду раздражать тебя своим присутствием. – Он взялся за дверную ручку. – Отдыхай, набирайся сил, ну и все такое.
– Ступай себе, шутник, – проворчал Харрис.
– Ухожу, ухожу, – умиротворяющим тоном произнес Тони.
Уже находясь в коридоре, он подмигнул Харрису и направился к лифту.
– …Вновь приближается к нашим воротам, – услышал Тони и понял, что, увлекшись воспоминаниями о визите к Харрису, пропустил что-то важное.
Между тем один из игроков «Реала» сейчас действительно находился в опасной близости от ворот «Манчестера». Следя за его перемещениями по полю, Тони так и застыл, не донеся до рта вилки с ломтиком тунца…
Джем весь вечер обдумывала текст первого любовного послания.
Она решила назваться Маймой, то есть использовать вторую часть своего имени – Джемайма. В детстве ее называли то Джем, то Майма, но позже возобладал первый вариант. Пожалуй, кроме бабушки с дедушкой с материнской стороны, ее сейчас больше никто Маймой и не называет.
